Плывущие против течения

В дымчатых сумерках вечера сквозь пожелтевшую зелень проглядывали низко нависшие соломенные и тростниковые кровли деревенских домиков. По узким дорогам неторопливо шагали с коромыслами на плечах крестьяне.

Притормозив велосипед, Хейтаро свернул на дорогу, ведущую вниз, к морскому берегу. Эта дорога была прорыта в скалистом грунте и окаймлена по обеим сторонам голыми темнобурыми валунами. Из-под самого колеса, мелькнув голубой грудкой, вспорхнула синица-рыболов. Она напомнила о близости моря. И действительно, вскоре перед братьями открылся простор мрачного, разбушевавшегося моря.

Сидеть на жесткой раме велосипеда было неудобно, но Дзиро этого не замечал: он был счастлив, что едет в Хага на весь воскресный день. Дзиро желал только одного — чтобы завтра выдался погожий день. Можно будет как следует поплавать и полазить по скалистым утесам. Кто знает, может быть ему удастся обнаружить гнездо морских чаек или орла-рыболова... Вот удивились бы мальчики в Одзи, если бы он привез птичьи яйца или еще лучше — оперившихся птенцов! И надо собрать еще немного ракушек и разноцветных камешков для Умэ-тян, больной сестренки Тэйкити.

Поглощенный своими мыслями, Дзиро вздрогнул, когда Хейтаро внезапно остановил велосипед. Перед ними на столбе висела дощечка: «Проезд воспрещен».

— Ничего не понимаю... — словно про себя сказал Хейтаро, вглядываясь в даль.

Дзиро проследил за его взглядом и увидел вдали у обрыва знакомый маленький храм богини Каннон, окруженный группой стройных криптомерий. Но что это? Неподалеку от храма виднелись бараки, покрашенные в зеленый цвет, а рядом с ними торчали окутанные маскировочными сетями стальные хоботы орудий.

— Значит, амеко устраиваются и на холме Бубенцов,— пробормотал Хейтаро.

В воздухе послышался нарастающий рокот моторов, и со стороны моря показался большой американский самолет. Он шел как-то боком и низко-низко пролетел над храмом богини Каннон, чуть не задев верхушки деревьев. Когда он проплыл над их головами, Дзиро заметил, что один из винтов у него не вращается.

— Видишь? — спросил он, задрав голову.

— Вижу, — улыбнулся Хейтаро. — С моря летит. Наверно, корейцы всыпали... еле тащится. — Хейтаро резко повернул велосипед. — Ну, садись, Дзиро. Поедем другой дорогой!

Почти у самого спуска к берегу кто-то окликнул их.

— Сирасу? — обрадовался Хейтаро. — Куда направляешься?

Перед ними стоял пожилой мужчина с загорелым высохшим лицом, закутанный в рваное желтое одеяло. В руках он держал коромысло.

— За сучьями. Собираем по ночам, чтобы сторожа не видели... Младший брат? — кивнул он головой в сторону Дзиро.

— Ну, как живете? — спросил Хейтаро, предлагая ему сигареты.

— Как живем? — невесело улыбнулся Сирасу. — Сам знаешь. Похвастаться нечем. ..

— Скоро к вам нельзя будет подъехать.

Сирасу усмехнулся:

— Да, и к нам понаехали эти амеко. Хотят снести храм богини Каннон. Староста говорит, что на вершине холма Бубенцов у них будет пост противовоздушной обороны.

— А другого места не могли найти?

- Староста говорит: место удобное, высокие деревья. .. А другие места оголенные.

Сирасу нагнулся к Хейтаро и что-то прошептал ему.

Лицо у Хейтаро расплылось в улыбке.

— Молодцы, молодцы! — сказал он. — И меня не забудьте. Это ты придумал?

Сирасу выпрямился, и глаза у него молодо блеснули:

— Что ж, не зря солдатом семь лет отслужил.

Прощаясь, Сирасу ласково положил свою руку на

плечо Дзиро:

— И у меня ведь такой парень есть. Главный мой помощник. . . До свиданья!

Зябко поеживаясь, он стал подниматься в гору.

Тяжелые клубящиеся тучи все ниже опускались на море. Потом сильный, порывистый ветер погнал их к берегу, к изъеденным штормами утесам и скалам. Неистовый рокот нарастал на море. Оно легко взметало вверх гигантские темнозеленые валы, вспененные гребни которых, казалось, рвались в единоборство со свинцовым небом. Ветер со свистом срывал клочья белой пушистой пены и пригоршнями бросал их на прибрежный песок, на прижавшиеся к скалам домики рыбачьей деревушки.

Построенные из случайных даров моря — выброшенных на берег полусгнивших досок, бревен и листов фанеры, — эти лачуги дрожали, как в ознобе, от каждого порыва ветра. Их жалкие кровли жалобно стонали, словно старались высвободиться из-под тяжелых камней, которыми были прижаты к стенам лачуг.

Братья осторожно спустились к деревушке по узкой скользкой тропинке.

Быстро темнело. Две женщины на берегу разводили костер из валежника и высохшей морской травы. Этот костер должен был служить маяком для тех, кто находился в море.

На песке лежали шнрокодонные и тупоносые рыбачьи кунгасы. В сумерках они казались тушами диковинных чудовищ, выброшенных морем на берег.

Хейтаро и Дзиро старались держаться ближе к скалистому откосу, спасаясь от холодных водяных брызг.

Скорее бы добраться до харчевни Мураты! В такое ненастье, наверно, большинство рыбаков остались на берегу. Многих из них можно будет встретить в харчевне.