Плывущий медведь

Стоял невыносимый зной. Но над горами на юге появились новые облака, и жара грозила обернуться грозой. Где-то я читал, что чаще всего молнией убивает игроков в гольф.

Бодд наклонился к клюшке.

— Может, она и вернется, — сообщил он. — Но я много работал с подобными делами, и, как правило, они не возвращаются.

Он посмотрел на меня.

— Я не в курсе, что произошло, — продолжил он. — Может, это были тайные свидания, может, нет. Но слухи уже поползли, а против слухов ты беззащитен. Если хочешь оправдаться, расскажи свою историю. Только таким образом можно обороняться.

Кто сделал эту фотографию? Мартинсен? Наверное, Мартинсен. Он случайно проезжал мимо или шпионил за мной в тот вечер? Почему он ничего не сказал? Может, это Мартинсен рассказал все Франку?

Эрик Бодд говорил, что надо просто рассказать. А слушать-то он умеет. Лучше всех. Лучше всех умеет слушать. Других. Я подумал, что теперь роли сменились. Теперь я дичь, и охотятся за мной.

— Ты не можешь меня заставить, — сказал я.

— А я и не заставляю, — ответил Бодд. — Просто объясняю, как для тебя лучше.

— Да ни черта ты не знаешь, как для меня лучше!

Бодд, ударив, следил за полетом мяча. Когда тот упал, Бодд кивнул. Сказал, что ему нравится этот звук. Звук удара клюшки по мячу. Нет ничего лучше.

Мы пошли к месту приземления.

— Я пробовал выяснить, как два этих дела взаимосвязаны, — говорил Бодд по дороге. — Убийство того парня с ее исчезновением. Но безуспешно. Может быть, ты мне объяснишь?

— Мне кажется, я не имею к этому никакого отношения, — сказал я.

— Да, все вы в Одде такие, — заметил Бодд. — Слишком вежливые.

Он остановился и посмотрел на меня.

— Послушай, я тебя понимаю. Девушки в таких маленьких городках — всегда трагедия. За самых красивых приходится драться. А этот кусочек, похоже, весьма лакомый.

Он пошел дальше. Мы добрели до мяча. Бодд посмотрел на меня:

— Ты ее выгнал? Или, может, твой брат? Я тут подумай, что мотив был у вас обоих. Если верить слухам, твой братец ревнивый.

— Каким это слухам?

— Так, птичка на ухо чирикнула, что как-то вечером твой брат взял всю женину одежду и покромсал бритвой.

— Да ты совсем больной — еще больше чем я думал, — сказал я.

Он пожал плечами.

— Как знаешь. Тебе решать, — сказал Бодд. — Как только заявят о пропаже Ирен Янсен, фотография появится в печати.

Мой кулак врезался в его лицо, прямо в челюсть. Я ударил его со всей силы. Бодд упал. Какое-то мгновение, пока он лежал на земле, он показался мне маленьким и беспомощным. Потом он встал и отряхнул штаны. И ухмыльнулся так, как будто был хозяином положения.

Я повернулся и зашагал к автомобилю. Рука снова заболела, но я знал, оно того стоило. Я сделал то, что должен был сделать. Он произнес ее имя. Имя, которого ему не следовало упоминать.

Фотография по-прежнему лежала на сиденье «вольво». Я положил ее в бардачок и запустил двигатель. И выезжая на дорогу, подумал, что в одном Бодд прав. В том, что я могу на многое не обращать внимания. Когда многое принимаешь, то ко многому и привыкаешь. И рано или поздно это становится твоей жизнью.

~~~

На соседском газоне разлеглась упитанная парочка. Телеса блестели от масла. Над шезлонгами нависали парасоли. Из какого-то окна вещало радио. Толстяки не двигались. Казалось, они хотят прожариться насквозь и угодить в городской морг.

Я снял темные очки и вошел в дом. «Рональдо» сидел на диване, ел шоколад и пил колу. Я спросил его, как дела. Мальчуган уставился в телевизор и молчал. Показывали футбольный матч. Испания — Ирландия, 1:0. Испанцы никогда еще так хорошо не играли на чемпионате мира. Казалось, они просто красуются перед камерами.

В ванной я сунул руку под струю холодной воды. Намотал на нее влажное полотенце.

— Все нормально?! — крикнул я «Рональдо».

Он молчал.

— Есть хочешь?! — крикнул я.

Потом вошел и сказал, что сейчас надо кое-что проверить, а еду устрою немного погодя. Вынул кассету из видеомагнитофона и некоторое время смотрел, как Дамиан Дафф в одиночку прорывается к воротам и чуть не забивает гол. Мне нравились ирландцы. Они всегда играли так, как будто после матча наступит конец света.

Я спросил «Рональдо», хочет ли он есть. Он смотрел матч и не отвечал. Я тряхнул его за плечо. Наконец-то «Рональдо» взглянул на меня.

— Ты сказал, мы пойдем купаться, — проговорил он.

— Да, я знаю.

«Рональдо» взял бутылку колы, но пить не стал.

— Ты сказал, мы пойдем купаться, — повторил он.

— Мы пойдем купаться попозже, — ответил я.

Я сел в кресло и провел полотенцем по лбу. В такую жару полотенце тоже казалось горячим. Почувствовав мягкую ткань, голова потяжелела. Я встал и сказал «Рональдо», что он может пойти со мной. Он не пошевелился.

Я встал между ним и телевизором. Он подвинулся и продолжал смотреть. Тогда я выключил телевизор. Он продолжал смотреть в пустой экран. Я подошел и взял его за руку. Он попытался вырваться. Я приподнял его. И, не обращая внимания на его сопротивление, вывел в коридор. Нашел его ботинки и ткнул ему в живот.