Пнин

Кдесяти часам Пнин-пунш и Бетти-скотч вынудили кое-кого из гостей разговаривать громче, чем они о себе полагали. Алое зарево разливалось с одной стороны по шее миссис Тейер ? под синей звездой ее левой серьги; сидя навытяжку, она потчевала хозяина рассказом о распре между двумя ее сослуживцами. Это была простенькая конторская история, однако тональные переходы от мисс Визг к мистеру Бассо и сознание того, как замечательно протекает вечер, заставляли Пнина пригибаться и восторженно гоготать, прикрываясь ладонью. Рой Тейер слабо помаргивал, глядя вдоль серого пористого носа в свой пунш и вежливо слушая Джоан Клементс, у которой, когда она бывала, как нынче, навеселе, появлялась соблазнительное обыкновение перемаргивать, а то и совсем закрывать синие в черных ресницах глаза и прерывать свои речи, -- дабы выделить оговорку или собраться с мыслями, -глубокими придыханиями ("хо-о-о"): "Но не кажется ли вам -- хо-о-о -- что то, что он пытается сделать -- хо-о-о -- практически во всех своих романах -- хо-о-о -- это -- хо-о-о -- выразить фантасмагорическую повторяемость определенных положений?". Бетти сохранила свое управляемое маленькое "я" и со знанием дела пеклась о закусках. В том конце комнаты, где помещалась ниша, Клементс угрюмо вращал неповоротливый глобус, а Гаген, старательно избегая традиционных интонаций, к которым он прибегнул бы в более свойской компании, рассказывал ему и ухмылявшемуся Томасу свежий анекдот о мадам Идельсон, слышанный миссис Гаген от миссис Блорендж. Подошел Пнин с тарелкой нуги.

-- Это не вполне для ваших непорочных ушей, Тимофей, сказал Гаген Пнину, который всегда признавался, что не видит соли ни в одном из "скабрезных анекдотов", -- однако...

Клементс перебрался поближе к дамам. Гаген начал рассказывать историю заново, Томас ? заново ухмыляться. Пнин ладонью брезгливо отмахнулся от рассказчика -- "да ну вас" -- и сказал:

-- Я слышал этот же самый анекдот лет тридцать пять назад в Одессе и даже тогда не смог понять, что в нем смешного.

10

На еще более поздней стадии вечеринки вновь произошли некоторые перегруппировки. В углу кушетки скучающий Лоренс перелистывал альбом "Фламандские шедевры", подаренный Виктору матерью и забытый им у Пнина. Джоан сидела на скамейке у мужниных ног, поставив тарелку с виноградом на подол широкой юбки, и прикидывала, когда можно будет уйти, не обидев Тимофея. Прочие слушали рассуждения Гагена о современном образовании:

-- Можете надо мной смеяться, -- говорил он, бросая острый взгляд на Клементса, который покачал головой, отвергая вызов, и протянул альбом Джоан, показав ей в нем нечто такое, от чего она захихикала.

-- Можете надо мной смеяться, но я утверждаю, что единственный способ выбраться из этой трясины, -- самую капельку, Тимофей, спасибо, -- это запереть студента в звуконепроницаемой камере и уничтожить лекционные залы.

-- Да, конечно, -- шепотом сказала мужу Джоан, возвращая альбом.

-- Я рад, что вы со мной согласны, Джоан, -- продолжал Гаген. -Однако, когда я попытался развить эти мысли, меня назвали "enfant terrible"1 и, быть может, дослушав меня до конца, вы не так легко со мной согласитесь. В распоряжении изолированного студента будут фонографические записи по всевозможным предметам...

-- Но личность лектора, -- сказала Маргарет Тейер. -- Она же что-нибудь да значит.

-- Ничего! -- выкрикнул Гаген. -- В том-то и ужас! Кому, например, нужна его, -- он указал на сияющего Пнина, -- кому нужна его личность? Никому! Они, не дрогнув, откажутся от блестящей личности Тимофея. Миру нужна машина, а не Тимофей.

-- Тимофея можно было бы показывать по телевизору, -- сказал Клементс.

-- О, я бы смотрела с восторгом, -- сказала Джоан, улыбнувшись хозяину, а Бетти с силой закивала. Пнин низко им поклонился и развел руками -"обезоружен".

-- А что думаете вы о моем спорном проекте? -- спросил Гаген у Томаса.

-- Я могу вам сказать, что думает Том,-- произнес Клементс, продолжая разглядывать все ту же картинку в книге, раскрытой у него на коленях. -- Том думает, что наилучший способ обучения чему бы то ни было состоит в том, чтобы устраивать обсуждения в классе, то есть дозволять двадцати безмозглым юнцам и двум нахальным невротикам пятьдесят минут толковать о том, о чем понятия не имеют ни они, ни их преподаватель. Надо же, -- продолжал он без всякого логического перехода, -- три последних месяца ищу эту картину, а она -- вот она. Издателю моей новой книги по философии жеста понадобился мой портрет, а мы с Джоан знаем, что видели нечто поразительно похожее у старых мастеров, но даже период вспомнить не можем. И вот, пожалуйста. Только и осталось, что добавить спортивную рубашку, да убрать руку этого вояки.

-- Я вынужден решительно протестовать, -- начал Томас.

Клемент передал раскрытый альбом Маргарет Тейер, и та раскатисто засмеялась.

-- Я вынужден протестовать, Лоренс, -- сказал Томас. -- Свободное обсуждение с привлечением широких обобщений -- это гораздо более реалистичный подход к образованию, чем старомодное чтение формальных лекций.