По багровой тропе в Эльдорадо. Повесть

Сначала она говорила о себе. Апуати, как оказалось, по крови не принадлежала к племени омагуа, а старый охотник не был ее родным отцом. Когда-то, много дождей назад, он выловил в Напо несущееся по течению каноэ, в котором рядом с умирающим от неведомой болезни индейцем сидела заплаканная девочка лет шести. Индеец умер, так и не придя в сознание, а девочку удочерил бездетный Онкаонка. Именно этим и объясняется, «что у Апуати, по мнению омагуа, такая «некрасивая» круглая голова - придавать ей грушевидную форму было уже поздно. Апуати плохо помнит свою жизнь в родном племени: она сохранила лишь неясные воспоминания о необычно ярких расцветках боевых нарядов мужчин, часто воевавших с какими-то врагами. Смутно помнит она и родителей. Но зато до сих пор живет в памяти красивое предание, которое часто рассказывал Апуати отец. Он говорил ей о прекрасной и богатой стране, где в изобилии дичь и вкусные плоды, где люди живут в каменных хижинах, возносящих свои крыши выше самого высокого дерева, где мужчины и женщины украшают себя мягкими желтыми камнями, которым можно придать любую форму и которые так ослепительно блестят на солнце. Чтобы попасть в эту страну, нужно много дней плыть по реке, и еще дальше - вниз по Великой реке. Маленькая Апуати с восторгом слушала рассказы о прекрасной стране, и отец в шутку обещал отвезти ее туда, когда она станет большая, как мама…

Вот и все, что поведала мне Апуати. С волнением я слушал ее, и таинственная страна Эльдорадо вставала перед моими глазами. Последние сомнения покинули меня: теперь я был до конца убежден, что слухи о Золотом касике и его стране - чистая правда.

Чтобы мою Апуати не принялись терзать бесплодными расспросами, я попросил Аманкая никому не говорить о том, что. мы от нее услышали. Индеец, как мне показалось, с благодарностью посмотрел на меня, а потом, после некоторых колебаний, рассказал, что сеньор капитан вместе с Алонсо де Роблесом дважды допрашивал втайне от солдат вождя племени Гаруати и трех стариков индейцев. Сеньор капитан пытался выведать у них какие-либо сведения об Эльдорадо. Но ни вождь, ни старики не смогли сообщить о таинственной стране ничего определенного. Зато они охотно согласились, когда Орельяна и Роблес спросили у них, есть ли за большой рекой страна, где много золота. Но, не без иронии добавил Аманкай, ему показалось, что хитрые омагуа точно так же поддакнули бы испанцам и на любой другой вопрос: они попросту не хотели возражать белым людям и старались угодить им. Тем не менее, Гаруати пообещал Орельяне дать нескольких проводников до следующего селения, после чего капитан одарил индейцев бусами, и обе стороны расстались довольные друг другом.

Ирония, прозвучавшая в голосе Аманкая, не смутила меня. Я был под впечатлением истории Апуати и верил каждому ее слову. Ничуть не терзаясь сомнениями, я лег спать и довольно быстро уснул.

А наутро меня разбудили громкие возгласы, брань, крики, топот ног. Еще не открывая глаз, я понял, что в деревню вступило войско Гонсало Писарро. Я вылез из гамака, нацепил меч и вышел из хижины.

Тут же мне на грудь бросилась заплаканная Апуати.

- Там… там, - всхлипывала она и указывала пальцем на соседнюю хижину.

Я взглянул и гневно сжал кулаки. Оборванный испанский солдат тащил за волосы молодую индианку. Она отчаянно упиралась. Тогда он размахнулся и с силой ударил ее по лицу. Женщина упала.

- Эй, ты, негодяй! - яростно крикнул я солдату, подбегая к нему. - Посмей только еще раз тронуть - и я вобью тебя в землю, слышишь?

Солдат не ожидал нападения и ошеломленно смотрел на меня. Я бережно помог индианке встать на ноги и легким толчком направил ее обратно в хижину.

- Марш отсюда! - сказал я грозно оборванному солдату.

Тот попятился. Потом упрямо сдвинул брови:

- Сеньор губернатор приказал очистить хижины от язычников. Ты, малый, не мешай… А то худо будет.

- Врешь! - запальчиво возразил я. - Ты сам решил поживиться за счет мирных индейцев! Сеньор губернатор не мог…

- Не мог! - саркастически перебил меня солдат. - Разуй-ка глаза, юнец!..

Он мотнул головой в сторону деревенской площади, и, взглянув, я убедился, что он прав: солдаты Писарро с обнаженными мечами гнали к хижине вождя группу испуганных, понурых омагуа. Слуха коснулся горестный женский крик - где-то поблизости, очевидно, «очищались» хижины.

Мои угрозы все-таки подействовали: солдат ушел восвояси. А я оставил плачущую Апуати и поспешил на деревенскую площадь, где обычно индейцы после удачной охоты плясали перед хижиной вождя свои забавные ритуальные танцы. Там я увидел самого Гонсало: он стоял в окружении нескольких идальго, близких к нему, и кричал на хмурого Гаруати. Аманкай переводил. Рядом с Писарро я увидел Франсиско де Орельяну. Лицо его было непроницаемым.