По барабану!

Покупателей в магазинчике было немного. Это не смутило Козлова. Немного смутило другое обстоятельство: приложения не лежало отдельно, а затерялось в общей массе конкурирующей прессы. « Не умеют подать товар, что называется лицом, – с досадой подумал Козлов. – Песенки мурлыкать, это не рекламой заниматься».

– Чего желаете? – не переставая жевать, дружелюбно поинтересовался у него продавец, когда Козлов оказался у витрины.

– Дайте мне, пожалуйста, «По барабану!», – сказал Козлов, показывая пальцем на газету, уголок которой выглядывал из–под других газет, сделав при этом ударение на последнем слове.

– Чего? – несколько удивленно переспросил детина, глотая слюну при жевании.

– Чего–чего… Дайте, говорю, «По барабану!» – уже без «пожалуйста» выпалил газетчик и с раздражением добавил: – Вы или жуйте, или продавайте!

Продавец нахмурился, ничего не понимая.

– Ну, что тебе нужно, мужик? – шея его стала красной, вздулись жилы, как у быка перед атакой. Сзади послышались недовольные голоса:

– Мужчина не задерживайте очередь!

– Они сами не знают, чего хотят.

– «По барабану!» я хочу, – ответил Козлов беспокойной очереди и потребовал у продавца: – И прекрати жевать!

– Ах, по барабану?! Сейчас, козел, получишь ты у меня по «барабану» и в «барабан»! У–е… У-е!

И сдержал слово. С тех пор Козлову действительно уже все «по барабану…»

Свои у « Доски»

Москва. 2006 год. Пронизывающий ветер декабря. Возле стены дома № 26 по Кутузовскому проспекту, прикрывая лицо воротниками пальто и шуб, стоят несколько человек.

– Ну что, товарищи, – говорит один из них, – наверное, больше никто уже не придет. Надо начинать.

– Конечно, пора начинать? – слышатся одобрительные голоса собравшихся. – Чего тянуть? Кто хотел, то уже давно пришел.

– Хорошо, хорошо! Только давайте организованно. Кто первый скажет несколько слов? – он обводит взглядом товарищей. – Давай, ты, Сергей Петрович.

Пожилой человек, в куртке защитного цвета, которая, несмотря на ветер, немного расстегнута, на предложение выступить первым, охотно соглашается, и сразу начинает говорить:

– Дорогой и любимый, Леонид Ильич! Мне простые крестьяне собрали всем селом деньги, чтобы я поехал в Москву к дому, где ты жил, и отдал должное в день твоего столетнего юбилея…