По барабану!

– Я так… мне не надо…. есть не хочу. Мне надо выпить.

– Ну, тогда пей, Потом закусишь. На тебя страшно смотреть.

Рука Метелкина, которой он держал «поллитровку», пытаясь налить содержимое, плохо слушалась, бутылка билась о край стакана, капли водки расплескивались по столу, тогда он обхватил ее обеими руками. Наполнив почти до самых краев стакан, вздохнул с облегчением и вытер рукавом пот со лба. Теперь дело оставалось за малым: нужно было суметь взять в дрожащую руку стакан. Это оказалось ему не под силу.

– Серега! Я не могу… Помоги… – с тоскою в голосе произнес Олег. – Помоги мне выпить эту проклятую водку.

– А как я тебе помогу? Хотя, знаешь что, тащи–ка все хозяйство вместе со столом к моей кровати.

Метелкин осторожно подтянул стол.

– Теперь садись рядом на уровне моей руки, – сказал Сергей, – открывай рот. Будет делать тебе вливание.

Когда была выпита последняя капля, Метелкин несколько минут сидел с закрытыми глазами. Наконец, открыл их, они были влажными.

– Ты чего?

– Устал, я Серега… Жить не хочется.

– Ты это брось! Тебе сколько лет?

– Тридцать три…

– Возраст Христа. Все у тебя наладится.

– Тридцать три… А мне кажется, что я уже прожил триста тридцать три.

– Ты же, вроде бы, не пил раньше…

– Не пил. А вот запил… Она ведь мне изменять стала… я и начал выпивать, с обиды и горя. Незаметно втянулся. И уже без выпивки не представлял жизни. В итоге допился до того, что лежу однажды в каком–то заброшенном доме, весь в поту, руки и ноги дрожат, выпить хочется. А сходить за бутылкой не могу, сил нет. Представляешь, нет сил, чтобы сходить за бутылкой, деньги есть, а сил нет. И послать некого. В итоге попал в психушку – крышу у меня сорвало. Бесы стали плясать и смеяться перед глазами.

С работы выгнали… слонялся, где попало и ночевал, где придется. В дом Татьяна не стала меня пускать. Подала на развод.

– Да, дела… Ну, ты все равно, возьми себя в руки. Хочешь, я научу тебя работать с компьютером. Сейчас многие журналисты работают как копирайтеры.

– А что это такое?

– Тексты готовить и продавать. У тебя получится. Ты был классным журналистом. Я расскажу тебе все подробно, ты приходи, когда решишь, что тебе это нужно.

– Спасибо, друг, – Метелкин заплакал. – Спасибо. Я обязательно приду к тебе. Я чувствую, что приду… – он прильнул губами к руке Сергея. – Спасибо. Во мне что-то перевернулось. Сам не понимаю, но когда я тебя увидел, увидел, что ты до сих пор не пал духом… я даже, грешно сказать, позавидовал тебе. Я, у которого ноги и руки работают, почувствовал себя мерзким и ничтожным человеком перед тобой… Я больше, чем инвалид…

Городок жил своими заботами. Несмотря на дождь, который вопреки синоптикам, обещавшим весь день ясную погоду, лил, как из ведра, у Метелкина было уже не так мрачно на душе, он знал, что перемены все равно наступят, разойдутся тучи и выглянет солнце.

«По барабану!»

В просторном и светлом кабинете редактора Серафима Григорьевича Бумажкина в эти минуты было необычно тихо. Собравшись за круглым столом, сотрудники районной газеты усиленно думали над заголовком к новому приложению.

Прошло уже десять минут, но никто еще не подал никакой идеи. Морща лбы, нервно постукивая пальцами по столу, они пытались поймать за хвост, скачущие в голове, мысли. « Проклятый рынок, – думал каждый из них. – Не было забот в прежние времена, а теперь, вот, нужно о чем–то хлопотать, что–то выдумывать. Тираж газеты, основного издания, стал неуклонно падать – хочешь – не хочешь – приходилось искать выход, чтобы удержаться на плаву.

Редактор, повидавший на своем веку «оттепели», «застои» и «перестройки», строго окинул взглядом своих подчиненных и произнес:

– Уважаемые коллеги! Соберитесь, наконец, и дайте волю своему богатому воображению! Заголовок должен быть таким, чтобы мог привлечь к себе внимание читателей, особенно молодежи. За кем пойдет молодежь, за тем – будущее!

Еще минут пять стояла гробовая тишина. Наконец, самая юная сотрудница, которой недавно исполнилось тридцать, Анечка Поголубкина, скрывая волнение, предложила:

– Давайте, назовем приложение… – она сняла очки с большого и острого, как у галки, носа, протерла их платочком… – давайте, назовем его «Сникерсни».

Реакция коллег была нулевой. Она тут же вновь водворила очки на свой нос и, глядя только на редактора, пояснила, почему ей пришла именно такая идея:

– Серафим Григорьевич, понимаете, шоколадка «Сникерс»… она ведь не всем доступна.… Зато, «Сникерсни», я имею ввиду приложение, будет простому человеку по карману. Купят, прочитают – и полный порядок!

– Чушь какая-то, – первым высказал свое мнение по этому поводу бородатый ответственный секретарь Батонов, стукнув по столу железным «строкомером», с которым никогда не расставался. – Да и при чем здесь шоколадный батончик? Все эти «сникерсы» и, простите меня, «памперсы» приелись, можно сказать, уже всем поперек горла встали

– Хи, хи… – улыбнулась Соня, молоденькая практикантка, очевидно представив, вставший поперек горла ответственного секретаря памперс.