По битому стеклу

Захлебываясь, я выпила огненный чай с коньяком, или скорее, коньяк с чаем. Спиртное, попавшее в пустой желудок, подействовало почти мгновенно. Из меня будто вынули стержень. Я закрыла лицо руками и разрыдалась. Плакала, некрасиво размазывая слезы по лицу.

Валентин неожиданно опустилась передо мной на колени, обнял и притянул к себе.

— Ядвига!

Он рвано вздохнул и поцеловал меня. Сначала легко, будто успокаивая, а потом сорвался. Глаза, нос, лоб, щеки… Впился к губы, скользнул языком в рот.

Это было ужасно неправильно, мне нужно было его остановить. Но вдруг сделалось абсолютно все равно, что происходит со мной и моим телом. Какая разница, что будет дальше?

Валентин обманчиво принял мою безучастность за согласие. Поцелуи стали настойчивее, руки проникли под одежду, сжали грудь сквозь кружево бюстгальтера. Он опрокинул меня на диван, дернул молнию на юбке. А я …. Я просто закрыла глаза и постаралась не думать о том, что со мною происходит.

Слышала шелест одежды, мужское тяжелое дыхание… Проникновение было болезненным, но и тогда я осталась безучастной. Валентин что-то шептал, слова доносились словно сквозь вату. Я попробовала вычленить хоть букву, но ничего не смогла разобрать.

Ощущение чего-то чужеродного во мне вдруг вызвало чувство брезгливости, и я попыталась сбросить мужчину с себя. Но Валентин проигнорировал мои слабые попытки, не обратил на них никакого внимания, лишь задвигался сильнее, проникая глубже, так, что стало больно. Я снова дернулась, пальце впились в мужские плечи, желая оторвать от себя этого мужчину. Валентин схватил меня за руки, блокируя попытку сопротивления, дернулся и с протяжным стоном кончил.

Несколько мгновений он еще был во мне, пристально вглядываясь в мое лицо, потом поднялся и быстро вышел из комнаты.

Я провела рукой по промежности. Там было сухо. Слава богу, значит он все-таки использовал презерватив. Наверное, я бы не смогла вынести ощущения его спермы во мне. К горлу подкатила тошнота, но сил встать не было. Я зажала себе рот рукой и повернулась на бок, подтянув ноги к животу. Потом убрала руку и глубоко задышала. Это помогло, тошнить перестало. Я прикрыла глаза в попытке отгородиться от происходящего и неожиданно для себя уснула.

Сквозь сон я слышала, как в комнату вернулся Валентин. Он укрыл меня одеялом, бережно подоткнув край, чтобы я не замёрзла, лег рядом и осторожно обнял. Захотелось сбросить его руку, но я не стала этого делать. Было тяжело, словно я разгрузила пару вагонов. В голове мелькнула мысль, что я все решу завтра, и это была последняя ясная мысль перед тем, как провалиться в глубокий сон.

Я открыла глаза и тут же вспомнила, что вчера произошло. Повернула голову и столкнулась с напряженным взглядом Валентина. Он сидел на полу около дивана, уже полностью одетый и смотрел на меня.

— Мне нужно в душ, — сказала ему вместо приветствия.

— Конечно. Там халат и полотенца чистые.

После душа я не стала пользоваться чужим мужским халатом. Вытерлась насухо и оделась в свою одежду. Она была мятой и несвежей, но лучше я буду ходить в грязном, но своем, чем в чистом чужом. Особенно после того, что произошло вчера.

Валентин ждал меня на кухне, сидя за накрытым к завтраку столом.

— Отвези меня домой, — попросила его, не спеша присоединяться к трапезе.

— Позавтракаешь? — с надеждой спросил он.

— Я не голодна. Домой хочу.

— Как скажешь.

Молча мы спустились к машине, и всю дорогу до моего дома не сказали друг другу ни слова. Глядя в окно, я думала не о том, что вчера вечером мой водитель буквально изнасиловал меня. Нет, я вспоминала, как сидела в зале суда и слушала приговор, вынесенный Плетнёву, и пыталась представить себе: чем сейчас занимается этот человек. Проснулся или еще спит, нежась в мягкой постели? Так погрузилась в собственным тяжелые раздумья, что не заменила, как мы доехали до дома. Опомнилась, и рука потянулась открыть дверь, но Валентин меня остановил:

— Я провожу.

— Нет.

— Ядвига…

— Ядвига Карловна, — поправила его.

Валентин в раздражении мотнул головой.

— Ядвига Карловна, — повторила твердо и посмотрела на него в упор.

Кажется, мне удалось его смутить. Во всяком случае, он не стал со мной спорить, хоть из машины и вышел. Стоял в паре шагов от меня, ждал чего-то. А я, еще раз прокрутив в голове все, о чем успела подумать, решительно заявила:

— Я хочу убить Плетнева.

Глава 7

Наши дни

Уже дома, сидя на своей убогой кухоньке и зачем-то пристально рассматривая полную вонючих окурков пепельницу — в новой жизни я была просто отвратительной хозяйкой, окончательно осознала: весь мой замечательный план летел в бездну.

То, над чем я работала несколько лет, то, о чем мечтала бессонными ночами и о чем грезила ежедневно, теперь, в свете моих последних открытий, можно было смело выбрасывать на помойку.