По битому стеклу

— Отчего же непривычной? Не такая я уж и дикая, — недовольно буркнула я.

— Я этого не говорил, — начал раздражаться Плетнев.

— А прозвучало именно так, — припечатала я.

И тут он рассмеялся. Весело, от души.

— И что такого смешного я сказала?

— Мы ссоримся с тобой, как супруги со стажем. Да еще по такому глупому поводу. Не находишь, что это смешно?

И вот мне бы промолчать или сказать что-то в тему, но язык мой — враг мой, а мозги действительно устали и, по всей видимости, отправились отдыхать, потому что я спросила:

— А с женой ты тоже так ссоришься?

Смех тут же прекратился, в салоне воцарилась тяжелая тишина. Дальнейшую дорогу мы продолжили молча. Когда машина въехала в поселок, Плетнев прервал затянувшуюся паузу:

— Мы с Мариной давно уже не ссоримся.

А потом добавил без перехода:

— Через неделю я лечу в Малайзию. Ты сопровождаешь меня.

Плетнев отправился к себе домой, ничего больше не пожелав объяснять. Сказал только: «спокойной ночи» и оставил меня одну, переваривать информацию о Малайзии.

Я загнала машину в гараж, мысленно поблагодарив неведомого мне водителя за помощь в починке колеса, отметила, что замок калитки снова исправен и вернулась мыслями к тому, что сказал Плетнев.

Ясно, что не на свидание позвал. В командировку. Но ведь вдвоем. А мог бы и не брать, так ли уж ему нужна неопытная помощница с повадками мизантропа. Все-таки, я прежде всего аналитик, а в качестве личного помощника работаю всего ничего.

Усилием воли запретила себе ломать голову над сообщением начальника и отправилась спать. Утро вечера мудренее.

Утром я опять могла наблюдать трогательную картину проводов Плетнева на работу. Кстати, он не стал дожидаться, когда я выеду из дома. Кивнул жене на прощание, сел в машину и был таков. Кажется, сегодня в поеду в гордом одиночестве. Закралась мысль, что вчера мне удалость обидеть начальника, хоть и не похож Плетнев на трепетную барышню, но у меня явный талант наступать людям на больные мозоли.

Впрочем, мои рассуждения об обидах и мозолях оказались пустыми — как только я выехала из нашего поселка, внедорожник Плетнева привычно пристроился за мной, и я поймала себя на том, что улыбаюсь, поглядывая в зеркало заднего вида.

Начальник подошел ко мне на служебной парковке.

— Доброе утро.

— Здравствуй, — кивнула я в ответ.

— Сегодня меня во офисе не будет. На почту скинул тебе документы, нужно, чтобы ты все изучила и дала свое заключение.

— Сделаю.

— По поездке, — продолжил Плетнев невозможно деловым тоном, — вылетаем в следующий вторник. Летим в Куала-Лумпур на пять дней.

— Там будут какие-то переговоры? — задала я вопрос.

— Конференция.

— Я могу посмотреть материалы? Хотелось бы знать, куда летим.

— Все документы по конференции тебе передаст Славик.

— Он полетит с нами?

— Зачем? — удивился Плетнев.

— Но он же твой помощник.

— Ты тоже мой помощник. А два помощника на одной конференции многовато даже для меня. Не находишь?

— Не знаю. Ты начальник, тебе виднее.

— Форма одежды деловая, — продолжил распоряжаться Плетнев. — Но не забудь несколько вечерних нарядов, по вечерам нас ожидает обширная культурная программа. Кстати, ты как переносишь полеты? Не укачивает?

— До сегодняшнего дня не укачивало.

— Отлично, — кивнул Плетнев. — Если сможем выкроить время, слетаем в Сингапур.

— Там тоже конференция?

— Там культурная программа. И не забудь взять с собой купальник и удобную обувь. Кроссовки или кеды.

— Мы будет ходить пешком? — улыбнулась я.

— Мы будем гулять.

— В рамках конференции?

— В рамках культурной программы, — отрезал Плетнев. — И позволь тебе заметить, ты опаздываешь на работу уже на три минуты.

— Ничего я не опаздываю. У меня совещание с руководством.

Плетнев скупо улыбнулся.

— Совещание окончено, поднимайся к себе.

И пошел в сторону своей машины.

— А ты?

— Я же сказал, меня сегодня не будет.

— Зачем же ты приехал? — удивилась я.

Он ничего не ответил, только покачал головой, посмотрел, как на дурочку, сел в машину и уехал.

А я вспомнила о папке, которую Валентин обещал оставить в моей машине. Вчера я о ней совершенно забыла, самое время проверить ее наличие.

Папка в машине была. Я подержала ее в руках, прикидывая, как лучше поступить: взять бумаги на работу и, пользуясь отсутствием начальника, посмотреть документы или заняться ими вечером, дома, в спокойной обстановке. В конце концов, решила не рисковать, вдруг кто-нибудь заметит бумаги, заинтересуется. Ничего секретного там нет, только то, что находится в общем доступе, но Валентин прав: зачем кому-то знать, что я интересуюсь личной жизнью собственного начальника. А сейфа в моем кабинете нет.

Папка перекочевала из салона в багажник, я поставила машину на сигнализацию и пошла на рабочее место. Пришло время заняться своими служебными обязанностями.

То, что Плетнев скромно назвал «документами», оказалось по факту полным собранием сочинений Льва Толстого, не иначе. Весь день я просидела за их изучением, потом писала заключение за заключением, а когда, наконец, разогнулась, моргая покрасневшими глазами, обнаружила, что до конца рабочего дня осталось пять минут. Вот это я дала трудового энтузиазма.