По битому стеклу

Я думала об этом отстраненно, словно смотрела какой-то художественный фильм, боевик, не имеющий ко мне и моей семье абсолютно никакого отношения.

Но не в меру услужливая память подсказала: ведь там, в салоне, были люди. Трое взрослых и маленький ребенок… Мой четырехлетний сын… Мама… папа…. Муж…

— Где они? — прохрипела я, чуть повернув голову к стоящему позади меня человеку.

— Они…, - он замялся, — ваши близкие не смогли выбраться… Машина загорелась практически сразу… Мне очень жаль…

— Где мой сын?!

— Ядвига Карловна, может быть, принести вам воды? — задал он совершенно нелепый, с моей точки зрения, вопрос и махнул кому-то рукой.

Боковым зрением заметила, как в нашу сторону двинулся еще кто-то.

— Вы с ума сошли? — я на мгновение оторвала взгляд от машины, чтобы посмотреть на стоящего рядом со мной мужчину.

Кажется, это тот самый … майор… черт, как же его? Толмачев?

— Что случилось с моей семьей?

— Ядвига Карловна, — он подхватил меня под руку и сноровисто потащил куда-то. — Вам лучше присесть.

— Вы можете мне просто сказать, что случилось с теми, кто был в машине?! — заорала я, отчаянно пытаясь освободиться из захвата майорских пальцев.

Он отпустил меня почти сразу.

— Они погибли.

Я поверила сразу и безоговорочно. Не стала вопить, что это не правда. Не стала рваться к Тойоте, чтобы проверить. Тяжело опустилась на заднее сидение машины, к которой меня подвели, и даже приняла из чьих-то рук стакан (и откуда только взяли?) с водой, послушно сделала глоток, не чувствуя вкуса.

Андрюша, Сашенька, родители погибли… Сгорели заживо в машине …

Последние слова я, кажется, произнесла вслух, потому что мне тут же ответили:

— Нет. Был очень сильный удар. Машина несколько раз перевернулась, вылетела за заграждение. По всей видимости, к моменту взрыва пассажиры были уже мертвы. Будет проводиться экспертиза, но вы понимаете, автомобиль выгорел почти дотла…

«Господи, пожалуйста! Пусть они умерли сразу!» — взмолилась я, бессильно роняя руки на колени и не замечая, как вода заливает ноги.

Сидела, глядя на мокрую юбку, и просила небеса, чтобы моя семья погибла сразу, еще до взрыва. Рядом стоял Толмачев, не решаясь сказать что-либо еще. Пауза затягивалась, и я задала вопрос:

— Что произошло? Андрей не справился с управлением?

— Не совсем.

— Что значит — не совсем?

— Вторая машина…

— Была вторая машина? — перебила я майора. — Вы можете внятно объяснить, что случилось?

Майор Толмачев очень тяжело вздохнул.

— Будет проводиться расследование. Мы изучим записи с камер наблюдения, показания свидетелей, но уже сейчас могу сказать, что было два участника. Ваш муж и вон тот автомобиль.

Он указал рукой на красный Мазератти. Я посмотрела на машину. На первый взгляд, она была абсолютно цела, но может быть, я просто не вижу повреждений.

— Водитель второй машины жив? — спросила у майора.

— Да. Тут, как говорится, слава богу.

— Что?! Какому богу?! — я резко поднялась, бросила ненужный стакан за сидение полицейского автомобиля и шагнула к майору.

Он чуть отступил, но взгляда не отвел.

— Моя семья …, - горло сдавил спазм, я сглотнула и продолжила, — погибла, а вы говорите, слава богу?!

— Я не это имел в виду.

— Почему та машина, — я ткнула пальцем в Мазератти, — цела? Почему Тойота, в которой были мои родные, сгорела? Что случилось?!

— Ядвига Карловна, мы разберемся, — ответил Толмачев.

— Когда? — спросила требовательно.

— Уже начали. Может быть, вам лучше поехать домой? Вас отвезти? Или вы позвоните, чтобы вас кто-нибудь забрал?

— Дайте сигарету, — попросила я. — У вас же наверняка есть.

— Конечно.

Мне торопливо протянули незнакомую пачку. Я также торопливо, словно боясь опоздать, вытянула сигарету, прикурила предложенной мне зажигалкой.

— Отойдите, — сказала я Толмачеву. — Я хочу постоять одна.

— Вы уверены? — он с сомнением окинул меня взглядом.

— Отойдите, — повторила настойчиво.

Кивнул и на самом деле отошел.

С сигаретой, зажатой в пальцах, я вновь развернулась к Тойоте.

Со мной произошло нечто странное: умом я понимала, что там, в нескольких метрах от меня, находится все, что осталось от моей семьи. Но это было настолько чудовищно, что сердце отказывалось воспринимать эту информацию. Я не могла даже думать о том, что случилось. Наверное, именно поэтому самым важным для меня сейчас было выяснить — что же все-таки случилось. Мне нужны были подробности, технические детали и прочие факты. Все, что угодно, только бы не задаваться вопросом: погиб ли Сашенька сразу или горел в перевернутой машине.

Мое внешнее спокойствие позволило Толмачеву подойти и обратиться ко мне.

— Ядвига Карловна, вам нужно ехать домой. Отдохнуть. После экспертизы мы сможем выдать тела для погребения. То, что осталось…

— Да, — как-то заторможено согласилась с ним, — я сейчас поеду.

— А давайте, вас отвезут, — предложил майор. — На вашей же машине, чтобы вам было удобнее.

— Хорошо.

— Сейчас, одни минутку. Я отдам распоряжение.