По большому льду. Северный полюс

Впечатление от немаленьких размеров Джамбо усиливалось эскимосской одеждой. У него были усы и бородка, одет он был в лисью куртку и штаны из шкуры медведя. Наудингиа, судя по всему, был вполне удовлетворен визитом, и на следующий день в сопровождении Иквы он ушел, чтобы, по-видимому, рассказать соплеменникам об увиденном и о нас самих Не прошло и трех дней, как он вернулся, вместе с двумя земляками, Кахуна и Аротоксуа. Лицо последнего, уже весьма пожилого мужчины, было очень кротким и мягким, его горло прикрывала шкура белого медведя, и мои не слишком почтительные спутники прозвали его «Гораций Грили». Вскоре они уехали домой, но 25 октября, уже вместе с семьями (Кахуна – с женой и тремя детьми, Аротоксуа – с супругой и одним ребенком) вернулись в наш лагерь; они прибыли на двух санях с всего по одной собаке в упряжке, вся партия, за исключением детей, шла пешком. Я позволил вновь прибывшим спать на полу дома.

Самым интересным и оригинальным персонажем среди наших туземных гостей была супруга «Горация Грили» – высокая и худощавая женщина с очень загорелым и морщинистым лицом. Впервые увидев миссис Пири, она принялась истерически смеяться. Затем она села возле печки и стала что-то говорить на своем непонятном языке, при этом не переставая хохотать. Неудивительно, что мы прозвали ее Сара Гамп[35]. Эта старая супружеская пара, как мы выяснили, была в свое время в доме «Полярис» и владела несколькими предметами, которые были подарены членами экспедиции доктора Холла, в частности, ящиком от секстанта и ожерельем из стеклянных бусинок.

1 ноября вечером к нам прибыла еще одна эскимосская семья – Аннаука, его жена Мегипсу и ребенок; они были из Нерке – поселения, находящегося далеко на северо-западе у мыса Александр, где они жили в своей уединенной хижине, ближе к полюсу, чем кто-либо другой на этом свете. Это была опрятная, хорошо одетая, добродушная молодая пара; особенно приятное впечатление производила женщина.

Мы прозвали Мегипсу Дези. Небольшого роста, сообразительная эскимоска сразу поняла все преимущества проживания в нашем доме. Она оказалась очень хорошей швеей и быстро заслужила наше расположение, так что я предложил ей и ее супругу поселиться в снежном иглу рядом с нашим домом и оставаться с нами до возвращения солнца, чтобы она могла шить для нас одежду из меха и спальные мешки.

Аннаука с энтузиазмом принялся за постройку иглу и вскоре уже накрыл его кровлей. Изнутри снежный дом был утеплен прорезиненным одеялом, пальто, которое Дези получила от Мэтта, одеялом, Джибсона и несколькими кусками просмоленного кровельного толя. Куски сала из моих запасов стали топливом для лампы, сделанной из жестянки от бисквитов, и моя швея со своим мужем без проблем прожили в иглу до тех пор, пока не привезли из своего отдаленного дома домашнюю утварь и запасы провизии. В снежном доме они жили до мая, а затем перешли в юрту, или, как ее называют эскимосы, тупик.

Эскимосы быстро сообразили, что имеют в моем лице безотказного покупателя собак. Иква и Наудинга рассказывали, что у эскимосов много собак, и я надеялся, что в будущем мы получим прекрасную собачью упряжку для весеннего санного путешествия. Я расспрашивал о собаках каждого эскимоса, приходившего к Красной скале, и к весне 1892 г. у меня уже были сведения о хозяевах буквально каждой собаки в округе, о том, где они живут и их, если можно так выразиться, финансовом положении; я четко знал, какое имущество у них есть и какие именно вещи они прежде всего захотят получить в обмен на своих собак.

Временами в октябре на наш лагерь налетали снежные бураны, но в целом погода была вполне благоприятной. 3 октября молодой лед достаточно окреп, так что Иква смог пройти полпути через бухту. Мыс Робертсон на противоположном берегу был покрыт красивой белой мантией. 3 ноября лед перед домом на расстоянии 150 футов от берега был толщиной 17 дюймов. Однако проливы между островами Герберта, Нортумберленд и Нетиулюме, на южном берегу Китового пролива, еще не были скованы льдом.

В течение всего октября солнце опускалось все ниже и ниже к горизонту, пока совсем не исчезло. 10 октября оно появилось очень низко за мысом Кливленда в 3 часа 10 минут пополудни и было сильно искажено рефракцией. 19-го числа солнечный свет озарил мыс Робертсона на противоположной стороне бухты около половины третьего пополудни, и мы наблюдали за переливом солнечных лучей, в свете которых искрились белые айсберги в Оменакском проливе и, пусть и совсем недолго, холмы на другой стороне бухты. Из-за облачной погоды мы не смогли точно установить, когда солнце окончательно спряталось за горизонт. 1 ноября для нас «официально» наступила полярная ночь. Однако в 7 часов утра, в ясную погоду, я еще мог различить горы в верхней части бухты. Луна во время полнолуния светила очень ярко.