По большому льду. Северный полюс

В определенный момент я понял, что невозможно погонять собак и управлять ими в бесконечной шири ледяного покрова без вожака впереди. Ставшая перед нами задача организовать работу собак так, чтобы ими мог управлять один человек, заставила меня сильно поломать голову. Я решил опробовать следующий показавшийся мне привлекательным способ: три мои лучшие собаки – Налегаксоа, Пау и Тавана, привязавшиеся ко мне и старавшиеся всегда быть поблизости, были запряжены в легкие сани, построенные Аструпом, с грузом около 200 фунтов. Эти собаки шли за мной, за ними следовал Аструп с десятью другими собаками, запряженными в большие сани, к которым были привязаны вторые легкие сани; общий вес груза этих саней составлял около 1000 фунтов. Таким образом мы прошли наш первый переход. На следующий день я решил изменить этот порядок и запряг всех собак в большие сани, привязав маленькие к двум другим.

Не успели мы тронуться в путь, как из-за сильных ударов о заструги разбились большие сани: одна сторона их вдавилась внутрь и сломала все подпорки. Разрушение этой стороны было настолько сильным, что я несколько минут не знал, что делать, но, наконец, мне пришла в голову мысль привязать остатки саней сбоку других, сделав, таким образом, одни сани шириной четыре фута с тремя полозьями. Идея была быстро приведена в исполнение, сани были связаны вместе, нагружены, и результат оказался вполне удовлетворительным. Три полоза сделали сани более устойчивыми, не давали им раскатываться и хорошо смягчали удары при проходе через заструги.

Остановка, вызванная этим происшествием, заняла определенное время, и мы сделали в этот день только 10 миль, к тому же нам мешал снег, становившийся все более рыхлым. На следующем переходе снег стал еще мягче и глубже, дорога была тяжелей, но так как все шло благополучно, то мы прошли 15 миль. Мы снова начали идти вверх, оставаясь при переходе бассейна ледника Гумбольдта на почти постоянной высоте 3500 футов. На следующий день снег был еще хуже; сани опускались в него почти до поперечин; тащить их в гору было так тяжело, что мои собаки через несколько часов решительно отказались работать, и я был вынужден остановиться на ночлег. Нам казалось, что погода может перемениться к худшему, и мы сделали иглу.

В то время как Аструп был занят постройкой, я пытался придумать какой-нибудь план, чтобы облегчить сани. С этой целью мы построили из пары запасных лыж новые сани и переложили на них с больших саней около 120 фунтов груза. В этом лагере мы начали употреблять пайки, включавшие ежедневные порции масла и либиховского бульона. Здесь же была убита одна заболевшая собака и скормлена другим. У меня осталось теперь 12 прекрасных собак, и почти все из них попробовали в дикой схватке горячей крови своего главного природного врага – белого медведя: Налегаксоа, Король, Пау, Лев, Кастор и Полукс, Мерктосар 1-ый и 2-ой, Тавана, двое Паникп, брат и сестра. На следующий день непрекращавшийся подъем и увеличившаяся глубина снега заставили нас прибегнуть к двойной тяге; конец дня застал нас на расстоянии всего трех миль от последней остановки.

Собаки выбились из сил, и мы с Аструпом, утомленные, съели молча свой обед и быстро уснули. Мы встретили утро освеженными и с новым запасом сил; я был бы доволен, если бы мы прошли в этот день 10 миль. К моему приятному удивлению следующий лагерь был разбит в 15 милях впереди. Переход прошел без приключений и задержек. Мы были теперь, очевидно, на вершине подъема и, скорее всего, скоро начнем спускаться по северному склону водораздела к бассейну фьорда Петермана. На следующий день наши предположения оправдались. Поверхность снега становилась тверже, анероид и сани показывали постепенный спуск, и через 6 часов пути мы сошли на твердую, словно мрамор, поверхность, сильно испещренную и изъеденную полярными ветрами. Два часа спустя, на северо-западе показалась земля, и еще через два часа я остановился, пройдя в этот день 20 миль.

В последний день мая, пройдя пять миль, мы увидели с вершины длинного тороса, внизу под собой, вершину фьорда Петермана с окружающими его горами и громадным ледником, спускающимся в него. Мы находились теперь на ледяных утесах, образующих границу ледникового бассейна, и я был вынужден отклониться на 10 миль к востоку, чтобы обойти ледниковый бассейн и большие расщелины, прорезавшие окружающие его ледяные утесы.