По большому льду. Северный полюс

Я был еще далеко от края льда, когда мне пришлось защитить ноги теми частями одежды, без которых мог обойтись. С чувством человека, внезапно освободившегося от мучительной зубной боли, я вышел на внутренний лед и надел лыжи.

Приближаясь к морене, я увидел Аструпа, сидевшего на ее вершине и с беспокойством высматривавшего меня; его волнение было вполне объяснимым – я отсутствовал 15 часов вместо четырех– пяти, как предполагал, отправляясь в путь.

Чай, пеммикан и бисквиты были уже приготовлены для меня. Когда я утолил голод и вытянулся на скалах, чтобы заснуть, мне казалось, что я никогда раньше не уставал до такой степени. Я проходил 23 часа и весьма заметно прочувствовал разницу между холодной и сухой атмосферой внутреннего льда и влажным, почти жарким воздухом земли. Так как моя разведка не удалась, то возникала необходимость ее повторить, но теперь уже с Аструпом, взяв собак и провизии на три-четыре дня, и найти место, вид с которого позволил бы нам определить наши дальнейшие планы.

После нескольких часов сна, мы приготовили поклажу и отправились в путь – я во главе, Аструп с собаками сзади, – чтобы вырвать у этой искушающей меня земли ее тайну.

Глава XII. Северная оконечность Гренландии

3 июля 1892 г. Светлый прекрасный день. Хотя я не увидел накануне моря, и тайна лежащей перед нами темно-красной земли оставалась еще неразведанной, однако у меня было предчувствие, что следующие сутки, в крайнем случае, два дня, все прояснят и мы будем стоять на берегу Северного Ледовитого океана и любоваться с какого-нибудь удобного места на северо-восточном берегу Гренландии широкой далью моря. Впрочем, я мог ошибиться, и берег окажется намного дальше к северу, слишком далеко, чтобы мы, нагруженные провизией и снаряжением, могли достичь его.

Я слишком волновался, чтобы сполна наслаждаться сверканием утра. Если, как я уже несколько дней подозревал, этот пролив действительно простирается от моря Линкольна к океану на северо-восточном берегу Гренландии, то неужели мне не удастся теперь раскрыть его тайны и принести на родину весть, что северная граница этой страны, наконец, найдена? Было понятно, что недостаток провизии не позволит нам надолго остаться в этой местности. Ведь даже если бы на наших санях было полтонны припасов, мы все равно смогли бы перенести на своих плечах по покрытой валунами равнине только мизерную часть пайков, которых бы хватило всего лишь на несколько дней.

Солнце ярко сверкало на фоне ослепительной белизны ледяного покрова позади нас. Его живительные лучи освещали вершины холмов и проникали в глубочайшие долины раскинувшейся перед нами земли. Был прекрасный день, напоминающий апрельские дни стран, лежащих далеко к югу. Я знал, что внизу будет очень тепло. Бесчисленные пятна снега добавляли пестроты ландшафту к северу от нас, но они не покрывали и сотой части огромной площади, лежащей перед нами.

Наши собаки обезумели от радости и очень громогласно выражали свое волнение. Они видели перед собой землю и стремились как можно быстрее на нее попасть. Конечно, мы не могли оставить их одних, и они будут сопровождать нас. Мы слегка покормили их, и в 7 часов утра тронулись в путь. Если собакам даны подобные ощущения, они, как мне кажется, должны были осознать внезапное изменение условий. Теперь мы были вьючными животными, а они – сравнительно свободными. Наше снаряжение и съестные припасы на четыре дня, инструменты, ружье, камера и очень небольшое количество других вещей, специально взятых, чтобы наш обед 4 июля хотя бы в чем-то отличался от обычной трапезы, составили груз весом около 40 фунтов на каждого.

Из лагеря на морене мы должны были спуститься на 400 футов ниже по обращенному к земле ледяному склону, который тянулся вперед на целую милю. Мы вскоре поняли, что в этом путешествии нам будет потруднее, чем накануне, отчасти вследствие того, что мы были больше нагружены, а также потому, что солнце еще сильнее размягчило снег. Светло-голубые ручейки текли по полужидкому снегу. Дойдя до края льда, мы спустились с него, спотыкаясь и путаясь в упряжи собак, рвавшихся к земле. Я был крайне удивлен тем, на что способно незаходящее июльское солнце.

Недалеко от земли, там, где несколько часов назад я без проблем прошел на лыжах, текла быстрая река, которую мы были вынуждены перейти вброд. Несколько озер, образовавшихся на поверхности льда, прорвали снежные берега, и вода, устремившись к каньону между скалами и краем льда, снесла все начисто до твердого голубого кристаллического льда. Быстро несущаяся вода, по колено глубиной, скользкий лед на дне ручья и собаки, сначала отказывающиеся идти в воду, а затем, когда их начинали гнать, быстро бросающиеся на противоположную сторону, – все это делало очень опасной переправу через этот ручей. Мы успели, однако, переправиться, совершенно не промокнув, и взобрались на скалы.