По деревням

Между землей и небом нет согласного единства. (Ребенок гремит «погремушкой».) Синева неба – это всего лишь синева наших детских молитв. (Ребенок гремит «погремушкой».) Никто нас не хочет и никогда не хотел. (Ребенок гремит «погремушкой». Постепенно все, кроме Новы, подхватывают песнь Ганса.) Наши дома – выстроившиеся в ряд стены отчаяния посреди пустоты. (Ребенок гремит «погремушкой».) Наши винтовые лестницы, в какую бы сторону они ни были закручены, вправо или влево, не ведут ни к чему, кроме стопки старых газет. (Ребенок гремит «погремушкой».) Каменные герольды, несущие ветви мира, на крышах наших дворцов не просто онемели от грохота машин, не просто почернели от выхлопных газов, – они все меньше несут в себе памяти, и в них все меньше камня. (Ребенок гремит «погремушкой».) И то, что они развевают по ветру, гораздо больше, чем обыкновенный песок. (Ребенок гремит «погремушкой».) Мы не сбились с пути, ибо нам не с чего сбиваться. Ложный путь – этот тоже путь, у нас же нет никакого. Мы не пустили корни, мы застыли на месте. Вокруг нас бескрайнее море, мы же, зашнурованные, зашпаклеванные, накачанные искусственным воздухом беспространства, втиснулись в звуконепроницаемые стенные шкафы, где реально только лишь зло и мы не можем даже, как говорилось раньше, обратиться к своему собственному сердцу. Да, на меня давит тяжесть умирания, и мое тело клонится к смертному одру, но самое скверное то, что мы, вместо того чтобы благословить остающихся в живых, как подобает тем, кто уходит, и как это делалось прежде, – мы портим им праздник! Ибо кто из нас, на закате, в состоянии хотя бы назвать возлюбленное имя? (Неожиданно начинает смеяться.) Хорошо хоть сейчас на меня накатило безудержное веселье – мне весело оттого, что мы все в полном упадке. (Кружится на месте, исполняя какой-то нелепый танец. Останавливается. Говорит жалобным голосом.) Какое одинокое наше человечество. Покинутое и брошенное.

Появляется Нова. Все смотрят на нее. Последним на псе обращает внимание Ганс. Нова машет рукой, приглашая Антона, Игнаца и Альбина следовать за ней. Исчезает за воротами кладбища. Рабочие берут лестницу и идут за Новой, потом возвращаются. Нова возникает над стеной, видна половина туловища. Она опирается руками на стену. Ребенок берет свою палку и с силою тычет в Нову. Старая женщина помогает ему достать до нее. Все взгляды обращены на Нову, которая начинает говорить – спокойно, естественно и вместе с тем словно бы торопясь. Временами чувствуется, что говорить ей трудно.

НОВА