По доброй воле

Включаю какую-то дешевую комедию и пытаюсь отвлечься, но не выходит. Сначала парочка задорно пикируется, затем девушка напивается в хлам, почти как я, а потом она просыпается в квартире парня, в которого начинает влюбляться. Благо ее принц, в отличие от моего, о ней позаботился и дал таблетку обезболивающего, даже покормил наутро. Шахову явно далеко до киношного героя.

Прикрываю глаза и проваливаюсь в голодный сон. Снится, будто меня зовут. Услышав свое имя отчетливее, я подскакиваю на диване.

Едва не теряю сознание от страха, когда вижу перед собой незнакомого человека с пакетами.

– Извините, не хотел напугать. Перед тем как войти, я стучал, а как зашел, звал вас по имени. Григорий Игоревич просил завезти вам продукты.

Я хватаюсь за сердце, мне дурно. Еще хуже, чем когда проснулась в первый раз с жуткой головной болью и похмельем.

Здоровяк направляется на кухню. Оставляет пакеты и уходит. Слышно, как хлопает дверь.

С дивана я встаю не сразу и иду в прихожую. Проверяю замки и дергаю ручку. Закрыто. Ну и зачем так делать? Почему Шахов не предупредил, что пришлет своего человека? Я чуть не умерла от испуга!

Плетусь на кухню и проверяю пакеты. Там не только продукты, но и готовая еда, три вида обезболивающего. Есть за что поблагодарить Шахова, но я из принципа не собираюсь это делать. Достаю лапшу, индейку и свежую выпечку. Все горячее и пахнет изумительно! Как будто только что приготовили.

Значит, сообщения мои дошли? Можно написать, что на кухне не хватает цветов, а девушкам, тем более любовницам, принято дарить украшения. Интересно, Григорий тогда вернется из командировки и с тем и с другим?

Пока ужинаю, смотрю страницы с украшениями в интернете, а потом отправляю Шахову ссылку, заодно и на букет. Специально выбираю кольцо. Для мужчин же это принципиально. Они не дарят кольца просто так?

Ответа, как и в предыдущие разы, не удостаиваюсь. Это задевает. Мне нужно общение, отклик, эмоции, я очень страдаю, если их нет. Проверяю шкафчики в поисках спиртного и нахожу вино. Причем открытое. Наполняю бокал и звоню Нине. Мы давно не болтали по душам. Кажется, я созрела на разговор. Тем более повсюду камеры, Шахов услышит.

– Привет, пропащая, – отзывается подруга после третьего гудка. – Всё в порядке? Ты сегодня не была на работе…

– Приве-ет, – тяну я. – Не особо прекрасны мои дела, но пока грех жаловаться.

Разглядываю этикетку на бутылке. Вкус у вина восхитительный! Надо запомнить марку.

– Пока? – уточняет Нина.

– Да, пока я пью второй день.

– Второй день, – хмыкает она. – Что-то новенькое. Не похоже на тебя.

– На меня много чего не похоже. С первыми встречными проходимцами я обычно не сплю, не езжу с ними в командировки, и они не трахают меня, как шлюху.

– Ты, видимо, и правда пьяна…

Еще не очень, но желание поиграть на публику велико. О чем вслух я, естественно, не говорю.

– Просто… мне очень плохо. Очень. Я безумно скучаю по мужу, – ступаю на запрещенную территорию. – И не знаю, как смириться с тем, что меня просто используют. А ведь совсем недавно я была женой, единственной любовью Миши.

– Ась, – цокает Нина. – Все в прошлом. Миши больше нет. Шахов… – Ее интонация становится мягче. – Он тебя обижает?

Прямо в эту минуту – очень. Не отвечает, игнорирует, закрыл одну в квартире, как пленницу.

– Ну что ты молчишь?

– Мне плохо, Нин, – на этот раз без фальши, искренне говорю я.

– Где ты? Я приеду.

– Не стоит. Я сейчас не одна. И вообще, ошибкой было тебе позвонить. Пока, Нин. – Настроение резко уходит в минус.

Зря я все это затеяла. Шахов прав: меня штормит. Я сильно из-за этого мучаюсь.

С одной стороны, хочется не думать о моральной составляющей отношений с Григорием и просто наслаждаться тем, что отпустила Мишу и начинаю жить. С другой стороны, мне страшно. Очень. Многие подсознательно боятся боли и разочарований, а я уверена, что именно ими все в итоге и закончится. Как перестать об этом думать?

Наливаю себе еще вина, глядя, как вибрирует телефон на столе. Нина снова пытается до меня дозвониться, но я больше не хочу разговаривать ни о себе, ни о Шахове. Домой хочу. К бабуле. Но в таком состоянии ей не позвонишь.

Выпиваю бокал и чувствую, что мне на сегодня достаточно. Поднимаюсь из-за стола и медленно подхожу к окну. Город как на ладони. Но все равно жутко смотреть на него с такой высоты.

Больше чем на десять минут меня не хватает. Возвращаюсь в кровать. Причем на этот раз – в комнату Шахова.

Вырубаюсь почти сразу. А просыпаюсь от того, что слышу, как Григорий с кем-то разговаривает по телефону. Я улавливаю жесткие интонации в его голосе. Шахов выходит из спальни, прикрыв за собой дверь. Возможно, у него опять неурядицы. Но с таким большим бизнесом и бешеным ритмом это неминуемо.

Встаю с кровати, прочесываю волосы пятерней, поправляю одежду и иду в гостиную. Григорий уже закончил беседу и стоит посреди комнаты. Его телефон лежит на журнальном столике. От внимания не ускользает огромный букет цветов, фотографию которых я вчера скидывала, и красная бархатная коробочка.

Против воли улыбаюсь. Это все-таки чертовски приятно. Хоть Шахов и бесит.