По дороге к концу

Пример был достаточно поучительным и был подан с хорошими намерениями, но, естественно, ничего не значил, потому что эти два мопеда, прислоненные к стене сарайчика, которые кто-нибудь хотел бы иметь изображенными на полотне, в действительности не существовали; на свете наверняка был кто-то, у кого были два мопеда у сарая, но этот кто-то никогда не заказал бы картину. Ведь картины никто и никогда не заказывает, разве не так? И чего я тогда несу всякую чушь? И это к тому, что Булли вовсе не рисовал картины, а занимался гравюрами; уже четыре раза он рассказывал о свершившемся чуде, когда примерно полгода тому назад торговец алкогольными напитками, у которого он обычно отоваривался, какая муха его только укусила, вдруг купил у Булли несколько гравюр на общую сумму в триста гульденов — «три гектолитра», как артистично выражался Булли — что, в сущности, и было настоящим началом и концом его художественных промыслов размером в одну трансакцию, причем продавец напитков даже не отреагировал на последующее письменное предложение организовать меновую торговлю. Тем не менее, Булли должен был каким-то образом выживать на 50 гульденов в месяц, которые ему посылал его старик-отец или отчим, он же купил ему дом, чтобы у Булли хотя бы было место где жить и откуда его уже не могли пнуть под зад; еще каждую неделю он получал 52 или 53 гульдена, которые приносила его невеста, служащая на расположенной неподалеку фабрике глиняных изделий («так что каждую пятницу после обеда ты гарантированно можешь застать меня дома») и которую местные приверженцы Реформатской Церкви уже несколько раз в автобусе по дороге на работу обругали шлюхой — я полагаю, опрометчивая аттестация девушки, которая позволяет обладать собой мужчине, которого выбрала сама и которому она к тому же отдает самолично заработанные деньги — ко всему прочему, у него нет нужной бумаги, он вынужден работать с цинком вместо меди, у него даже нет собственных тисков, а старый автомобиль с плохо открывающимися дверцами, но «первоклассным» мотором, который он надеялся сбыть с рук хотя бы за четыре сотни гульденов («четыре гектолитра!»), в конце концов, он довел до состояния total loss.^[242] («Пацан, я был никакой. Я сидел у Офи, хотел уехать, а она, вместо того, чтобы удержать меня там, уговорила своего жениха занести меня в машину. Это была плохая идея.»)

Становилось ясно, какие враки я сочиняю, но остановиться я уже не мог.

— Хорошо, ты можешь сказать, что я ни хрена не понимаю в вашей специальности, — продолжал я после того, как Булли наполнил чаши вновь, в третий или в четвертый, а может и в пятый раз. — Давай возьмем тогда писательство, которым я, возможно и с переменным успехом, занимаюсь.

Уныние приближалось неотвратимо.

— Представь, что кто-то пришел ко мне и выразил желание получить рассказик размером в двадцать две страницы, в котором, в общем, глобальном смысле он хотел бы видеть отображение некоторых мыслей или идей. Конечно, это должно заключать в себе определенный смысл, это должен быть именно рассказ, а не какая-нибудь галиматья на сто двадцать две страницы, но если все условия соблюдены, то можно запросить приличную оплату, как ты считаешь? Тогда я напишу рассказ на заказ, напишу так, как я привык писать, но в том духе, в каком этот человек хотел бы его видеть, позволяя в ходе повествования случиться тому, что требуется, и все же это останется моим рассказом, моей работой.