По дороге к любви

— Успокойся. — Он поднимает голову от сумки, которая служит ему подушкой. — Просто ты во сне разговариваешь. — Тихо смеется. — Прошлой ночью ругалась с какой-то Нэт то ли насчет шампуня, то ли еще из-за чего. Я не понял.

Ухитряется пожать плечами, хотя лежит, скрестив ноги, на свободном кресле напротив и сложив руки на груди.

Ну и ну! Оказывается, я болтаю во сне. Этого еще не хватало. Интересно, почему мама никогда не говорила мне об этом?

Лихорадочно пытаюсь вспомнить, что мне могло присниться, и до меня вдруг доходит, что мне все-таки что-то снилось, просто я не помню, что именно.

— Спокойной ночи, Эндрю, — бормочу я, сползаю обратно и пытаюсь устроиться поудобней.

Кажется, он там придумал протянуть ноги через проход и положить их на пустое кресло напротив. Попробую-ка и я так же. Я и раньше подумывала об этом, но мне казалось, что лежать с торчащими в проходе ногами не совсем прилично. Да кому какое дело, думаю, взбиваю, как подушку, сумку с одеждой, кладу под голову, ложусь на оба сиденья. Как Эндрю. А что, вполне удобно, даже очень. Почему я раньше не догадалась?

* * *

Наутро меня будит голос водителя, объявляющего, что через десять минут автобус прибывает в Гарден-Сити.

— Не забудьте удостовериться, что забрали все свои вещи, — гремит его голос в динамиках. — И не оставляйте мусора на сиденьях. Благодарю всех за то, что выдержали путешествие по необъятным степям Канзаса, и до новых встреч.

Он отбарабанил этот текст как по бумажке и без всяких эмоций, но, думаю, если б мне самой пришлось повторять это каждый божий день, я говорила бы точно так же.

Принимаю сидячее положение, расстегиваю сумку, ищу билет. Он лежит, весь измятый, между джинсами и футболкой со смурфиками. Разворачиваю, ищу название следующего пункта. Похоже, это Денвер, шесть с половиной часов автобусной тряски с двумя остановками. Господи, ну зачем я поперлась в этот штат Айдахо? И в самом деле. Из всех штатов на карте страны я выбрала тот, где растет картошка, только потому, что кассирша на автобусной станции ела печеную картошку. И вот теперь еду неизвестно куда и понятия не имею, что меня там ждет. А если потом придется ехать еще дальше? Да пропади оно все пропадом! Вот сейчас выйду, доберусь до ближайшего аэропорта и куплю билет на самолет обратно. Впрочем, нет, возвращаться домой я еще не готова. Не знаю почему, но чувствую, что пока вернуться назад не могу.

Не могу, и все.

Эндрю на своем месте что-то помалкивает. С удивлением ловлю себя на том, что пытаюсь заглянуть в щелочку между сиденьями и подсмотреть, что он там делает. Но ничего не вижу.

— Не спишь? — спрашиваю я, задрав подбородок: может, услышит.

Не отвечает. Поднимаюсь, чтоб посмотреть, что это с ним. Ну конечно, уши заткнуты наушниками. Правда, музыки почему-то не слышно, странно.

Эндрю наконец замечает меня и улыбается, потом машет рукой: доброе утро, мол. Я поднимаю руку в ответном приветствии и тычу пальцем в сторону водителя. Он вынимает наушники из ушей и выжидающе смотрит, ждет, когда я переведу жест на нормальный язык.

ЭНДРЮ

НЕСКОЛЬКИМИ ДНЯМИ РАНЕЕ…

Глава 7

Сегодня из Вайоминга позвонил брат. Сообщил, что наш старик долго не протянет. Последние полгода его то и дело клали в больницу.

— Если хочешь повидаться, — сказал Эйдан, — лучше ехать прямо сейчас.

Я прекрасно слышу, что говорит Эйдан. Прекрасно понимаю каждое его слово в отдельности. Но до меня доходит только одно: мой папа, будь оно все проклято, умирает. «Только не вздумайте по мне плакать, — сказал он мне и моим братьям в прошлом году, когда у него обнаружили редкую форму опухоли мозга. — Иначе вычеркну из завещания, понятно?»

Как же я тогда на него разозлился, неужели все это он сказал только потому, что, мол, если я стану оплакивать его, единственного человека, за которого готов жизнь отдать, то буду размазней. Плевать мне на его завещание. Что оставит, то и оставит. Может, я вообще все маме отдам.

Отец всегда был с нами суров, можно сказать, драл как сидоровых коз. И меня, и братьев. Но хочется верить, из нас выросли нормальные люди (возможно, как раз потому, что драл). Эйдан, старший из нас, стал владельцем процветающего ресторана с баром в Чикаго, жена его — педиатр. Эшер, самый младший, учится в колледже и хочет сделать карьеру в корпорации «Гугл».

А я что? Стыдно признаться, но в прошлом году я тайком от всех снялся в нескольких рекламных роликах для довольно известных агентств, но делал это лишь потому, что год выдался тяжелый. После того как я узнал о болезни отца. Рыдать я не мог, поэтому отыгрался на своем стареньком автомобиле тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Взял бейсбольную биту и разнес его к чертовой матери на куски. Мы с отцом вместе восстанавливали его почти с нуля. Это была наша с ним общая мечта-идея, которую мы начали осуществлять перед тем, как я закончил школу. Я и подумал, что, если папы не будет, на хрена мне эта машина.

Ну так вот, рекламные ролики.