По дороге к Матронушке

Дом Никоновых находился поблизости от церкви Успения Божией Матери. Храм красивый, один на несколько окрестных деревень. Родители Матроны отличались глубоким благочестием и любили вместе бывать на богослужениях. Матронушка буквально выросла в храме, ходила на службы при всякой возможности. Сначала с матерью, потом одна. Не зная, где дочка, мать обычно находила ее в церкви. У той даже было свое привычное место – слева, за входной дверью, у западной стены, где она неподвижно стояла во время службы. Она хорошо знала церковные песнопения и часто подпевала. Видимо, еще в детстве Матрона стяжала дар непрестанной молитвы.

Когда мать, жалея ее, говорила Матронушке: «Дитя ты мое несчастное!» – она удивлялась: «Я-то несчастная? У тебя Ваня несчастный да Миша». Она понимала, что ей дано от Бога гораздо больше, чем другим.

Даром духовного рассуждения, прозорливости, чудотворения и исцеления Матрона была отмечена Богом с ранних пор. Близкие стали замечать, что ей ведомы не только человеческие грехи, преступления, но и даже мысли о них. Она чувствовала приближение опасности, предвидела стихийные и общественные бедствия. И конечно, сообщала о них, но, к сожалению, не все ей верили. Порой в ее предсказаниях сомневались даже очень любящие ее люди. Те, кто много раз имел возможность удостовериться в правдивости ее слов. Как тут не вспомнить цитату из Библии о том, что нет пророка в своем Отечестве…

По молитве Матроны получали исцеление от болезней и утешение в скорбях. Очень скоро к ней стали ходить и ездить посетители. К избе Никоновых шли люди, тянулись подводы, телеги с больными из окрестных сел и деревень, со всего уезда, из других уездов и даже губерний. Привозили лежачих больных, которых девочка поднимала на ноги. Желая отблагодарить Матрону, они оставляли ее родителям продукты и подарки. Так, девочка, вместо того чтобы стать обузой для семьи, стала ее главной кормилицей.

Родители Матроны любили ходить в храм вместе. И стояли там рядышком. Мирная христианская семья. Однажды в праздник мать Матроны оделась и стала звать с собой мужа. Но он отказался и не пошел. Дома он все это время читал молитвы, пел. Матрона осталась дома. Мать же, находясь в церкви, все думала о своем муже: «Вот, не пошел». И волновалась. Литургия закончилась, Наталия пришла домой, а Матрона ей говорит: «Ты, мама, в храме не была». – «Как не была? Я только что пришла и вот раздеваюсь!» А девочка замечает: «Вот отец был в храме, а тебя там не было». Духовным зрением она увидела, что мать находилась в храме только телесно.

Как-то поздней осенью Матронушка сидела на завалинке. Мать ей говорит: «Что же ты сидишь, холодно, иди в избу». Матрона отвечает: «Мне дома сидеть нельзя, огонь мне подставляют, вилами колют». Мать недоумевает: «Там нет никого». А Матрона ей поясняет: «Ты же, мама, не понимаешь, сатана меня искушает!» Наталии ничего не оставалось, как перекреститься.

Родственница Никоновых вспоминала, что однажды Матрона сказала ее матери: «Я сейчас уйду, а завтра будет пожар, но ты не сгоришь». И действительно, утром начался пожар, чуть ли не вся деревня сгорела, затем ветер перекинул огонь на другую сторону деревни, и дом остался цел. В отрочестве ей представилась возможность путешествовать. Дочь местного помещика, благочестивая и добрая девица Лидия Янькова, брала Матрону с собой в паломничества: в Киево-Печерскую лавру, Троице-Сергиеву лавру, в Петербург, другие города и святые места России. До нас дошло предание о встрече Матронушки со святым праведным Иоанном Кронштадтским, который по окончании службы в Андреевском соборе Кронштадта попросил народ расступиться перед подходящей к солее 14-летней Матроной и во всеуслышание сказал: «Матронушка, иди-иди ко мне. Вот идет моя смена – восьмой столп России».

Значения этих слов матушка никому не объяснила, но ее близкие догадывались, что отец Иоанн провидел особое служение Матронушки России и русскому народу во времена жестоких гонений на церковь и священнослужителей.

Прошло совсем немного времени после той памятной встречи, и на семнадцатом году Матрона лишилась возможности ходить: у нее внезапно отнялись ноги.

С тех пор и до конца дней своих она была «сидячей». И сидение ее – в разных домах и квартирах, где она находила приют, – продолжалось еще пятьдесят лет. Она никогда не роптала из-за своего недуга, а смиренно несла тяжкий крест, данный ей от Бога. И других учила – благодарить Господа за все.