По дороге в вечность

Электронной карточкой-ключом открываю дверь ее номера и вношу туда ее сумку. Кэмрин идет за мной, недоверчиво наблюдая за моими действиями. Конверт зажат у нее между пальцами. Ставлю сумку на тумбу рядом с телевизором и, как всегда, осматриваю номер. Щелкаю выключателями, затем дотрагиваюсь до радиатора отопления, после чего отворачиваю краешек одеяла и проверяю, чистые ли простыни. Помня о страхе Кэмрин перед гостиничными одеялами, сдираю одеяло с кровати и швыряю на пол.

Кэмрин застывает.

Я встаю рядом, смотрю ей в глаза и слежу за ее взглядом. Потом провожу пальцем по ее лбу и щеке. Чувствую, какой горячей становится ее кожа от моего прикосновения. Я хочу ее. Когда ее глаза опускаются к моим губам, во мне просыпается хищник. Однако я сдерживаюсь. Секс от нас не уйдет. А эта ночь нужна Кэмрин для другого. Для прощания с пластом своего прошлого.

– Кэм была на похоронах, – рассказала мне Натали, когда я позвонил ей из дома Эйдана. – Но она опоздала, села у самого выхода и ушла еще до конца церемонии. Подойти к гробу она отказалась.

– А она говорила с тобой на эту тему? – спросил я.

– Никогда. Стоило мне заговорить о похоронах или о том случае, она тут же меня обрывала.

Эта ночь будет тяжелой для Кэмрин, но если она не попрощается с прошлым, то так и останется в омраченном состоянии.

– Ты знаешь, что я рядом, – шепчу я, осторожно убирая руки. – Спать мне не хочется. Вчера я начал писать новую песню и хочу закончить, пока есть вдохновение.

Мы медленно, но верно начинаем создавать свои песни. Мысли об этом были у нас и раньше, но после выступления в баре Эйдана Кэмрин согласилась, что нам нужен собственный репертуар.

Кэмрин кивает и слабо улыбается. Я понимаю: сейчас все ее мысли и тревоги крутятся вокруг содержимого конверта.

– А если мне не захочется ночевать здесь одной? – спрашивает она.

– Я тебя очень прошу. Всего на одну ночь.

Больше ничего не хочу ей говорить. Надеюсь, выражение моего лица красноречивее слов.

– Хорошо, – соглашается Кэмрин.

Чмокаю ее в губы и ухожу.

Надеюсь, ответный удар меня не настигнет.

Кэмрин

Эндрю оставляет меня в номере. Одну. Мне это не нравится, но за те пять коротких месяцев, что мы вместе, я научилась прислушиваться к нему. Пять месяцев! Думая об этом, я всякий раз удивляюсь. Судя по ощущениям, мы вместе уже пять лет. Мы успели столько пережить и через столько пройти. Иногда я вспоминаю Кристиана – парня, который был у меня после Иена. Я обманывала себя, стремясь с его помощью вылезти из депрессии. Наши отношения длились четыре месяца. Мы едва знали друг друга. Я напрочь забыла, когда у него день рождения и как зовут его сестру, живущую почти рядом с его домом.

Встретив Эндрю, я попала совсем в другой мир.

За пять месяцев, проведенных с ним, я по-настоящему, безумно в него влюбилась. Я научилась жить, а не существовать. Познакомилась почти со всеми его родственниками и быстро стала частью их мира. С ним мы прошли опасный путь между жизнью и смертью, мою беременность и нашу помолвку. И все это за неполных полгода. Эндрю никуда не исчез из моей жизни. Он по-прежнему рядом. Я по слабости и глупости глотала таблетки, но он меня не бросил. Иногда я думаю: возможен ли настолько отвратительный поступок, после которого Эндрю расстался бы со мной? Наверное, нет. Мне кажется, он простит мне все.

Возможно, только в конце жизни я пойму, какой счастливой была рядом с ним.

Вдруг замечаю, что продолжаю смотреть на дверь номера, закрывшуюся за Эндрю. Перевожу взгляд на конверт. Не знаю почему, но мне даже страшно думать о его содержимом. За минувшую неделю я время от времени вспоминала об этом конверте и пыталась угадать, что в нем. Письмо? Тогда о чем? И от кого? Глупый вопрос. Я же видела почерк Натали. Значит, от нее. Но если оно предназначено для меня, то с какой стати она вдруг решила написать мне? А если не для меня, тогда зачем ей писать Эндрю?

Бессмыслица какая-то.

Сажусь на край кровати. Сумочка оказывается на полу. Ощупываю конверт, пытаясь угадать его содержимое. Этим я занималась еще в Чикаго и всякий раз приходила к одному и тому же выводу: внутри – бумага. Толстая, сложенная вдвое или втрое. И ничего плотного или фактурного. Только бумага.

Вздыхаю. Конверт зажат у меня в пальцах. Почему бы просто взять и не вскрыть его? Целую неделю я сходила с ума от любопытства. И теперь, когда в считаные секунды я могу узнать разгадку, не смею этого сделать.