По дороге вдоль небес

Он сидел с ровной спиной, оперившись на стену дома, а в руках вертел кусок мягкой глины, придавая простые формы податливому материалу. Вдруг что-то произошло. Какой-то всплеск сердца, как воздушная яма в полете. При этом ощущение не было страшным. Но как будто что-то основополагающее поменяли – толи силу притяжения, толи скорость света. Картинка завалилась набок, но поправить её не было сил, физических сил. Из неизменного оставался только кусок глины в пальцах.

– Ты лепи-лепи, – вдруг из-за правого плеча послышался старческий голос. По покряхтыванию и усердному сопению Нико догадался, что его сейчас будут сажать ровно, так и произошло.

Он продолжал истово лепить, боясь прервать это немудрённое занятие, как будто это было единственное, что его удерживало… здесь. А где же это, собственно, здесь? Все туманилось.

Нико попытался сфокусировать взгляд. Пред ним на корточках сидел пожилой человек, по крайней мере, он выглядел так.

– Ну, здравствуй, мил человек.

Увидев дикое состояние незнакомца, дедок тут же опять начал его успокаивать – «а ты лепи-лепи, не останавливайся»

– Кто Я? – неожиданно сам для себя спросил Нико.

– Вот это правильный вопрос. Очень правильный вопрос. Не важно, особо, кто я, а вот кто ты – вот загадка-то?

– Кто Я и, Где Я?

– Сейчас ты – это твоя Вера, а находишься ты там, где Вера опережает Волю.

– Зачем я здесь?

– Ты же хотел стать Магом. Так вот здесь всё и начинается. Магия-то как происходит – сначала рождается Стремление, потом Вера, а уже потом Воля вытаскивает кристаллизованную, непоколебимую Веру, как бы на поверхность, в МИР.

– Я знаю, кто ты – ты монах-безвольник. Ты превратил всю свою Волю в Веру, чтобы сделать здесь, в этом ущелье между Миров что-то ВЕЛИКОЕ. Но выбраться отсюда у тебя уже не хватило сил.

– Ой, да брось ты, прям ВЕЛИКОЕ, эти скрижали, да болтуны Единороги не такого придумают.

– Помоги мне, монах.

– Смотря, что ты хочешь.

– Научи кристаллизовать Веру.

– А есть ли она у тебя?

– ЕСТЬ! Она крепка и чиста!

– Ну, вот смотри, у тебя в руках кусок глины, простой кусок глины, сделай его твердым.

– Как?

– Ни как, а что? Кусок глины, делай твердым. Верь, что он твердый.

Нико понял, что, просто повторяя в голове «Он твердый, он твердый», многого не добьешься. И поэтому он решил искренне посмотреть на этот комочек, как на что-то твердое. И действительно, глина стала темнеть, потрескивать, но вместе с тем и пальцы, в которых лежал этот кусок стали тверже, несгибаемы.

Вот уже обе ладони, рука, ноги, туловище, голова – всё вдруг превратилось в глыбу, и только глаза оставались живыми, и в них отражался беспредельный ужас от происходящего.

Ни шага, ни звука. И помощи в этих краях не найти, да и какой именно помощи ждать? Тем временем старичок исчез из поля зрения, и лишь хруст щебня под шаркающими ногами то приближался, то удалялся. Старичок появился с другой стороны – это вызвало и радость, и страх одновременно. Он постучал клюшкой по каменному изваянию и, покряхтывая, сказал:

– Каменная Вера – это не Вера – это глупость.

И он слегка стукнул Нико по пальцам своим дорожным посохом. Они отломились и с каким-то жутким звуком, стукаясь друг об друга, упали на мягкий грунт.

– Каменная Вера, говоришь? – не унимался старик, – А без руки, без каменной, Веры прибавится? Он сильнее ударил по плечу, и вся рука рухнула к ногам, разбившись, как фарфоровая чашка.

– А без ноги? Или без головы? – и старик одним ударом разнес на сотню маленьких осколков всё глиняное тело Нико.

Глаза…. Глаза продолжали все это видеть – как в замедленной съемке, разлетаясь и крутясь, всё то, что он считал своей основой, превращается пыль дорог, в камни рядом с камнями, в песочный вихрь вдоль неведомых тропинок на бескрайних просторах красной пустыни, и ужас переполнил сознание. Всё потухло перед взором. Тьма накрыла его, как куполом.

–Дыши, дыши, уже всё хорошо, дыши, – сквозь темноту и вязкость он услышал чей-то нежный и крылатый женский голос.

Память возвращалась к нему вспышками. Что самое главное, его не покидало ощущение, что это был не сон, и что все ещё не закончилось. Но ужаса уже не было, было любопытство – а что же осталось от меня, если всё разлетелось в каменные брызги?

– Ну что, испугался? Правильно. Страх он сильно трубы чистит! В одном ты был прав – Вера в тебе есть, и она чиста!

Нико оглядел себя. Сказать, то он похож был на человека, это было бы преувеличение.

Это было человекоподобное переплетение светящихся волокон. В том месте, где сердце, чуть выше, сияло небольшое, упругое светлое уплотнение.

– Вот это и есть твоя ВЕРА! Видал я, конечно, и побольше. Точнее это не сама Вера, это её сосредоточение, её источник.

– И что дальше? – движимый азартом спросил Нико.

– Ох, молодежь, куда торопишься-то?

– Так это у Вас вечность впереди, а у меня часики тикают, – возразил ученик.

– Ах, да, что-верно- то верно. Ну, с чего начнем?

– А давайте сделаем мяч футбольный? – сам удивляясь своему предложению, сказал Нико.

– Это такой, круглый, в ромбиках?

– Не, в шестиугольниках.

– Ну, давай, почему бы нет. Итак, поверь, что он лежит перед тобой.