По дороге во сне

Через несколько часов дверь одинокой женщины содрогнулась под градом ударов бушующей толпы. Разгневанные люди выплескивали накопившийся страх, пытаясь убедить Зельму воспользоваться услугами человека, способного исполнить всё что ей угодно. Люди боялись потерять уникальную возможность получать исполненные желания. Они как элементы праздного существования не могли лишиться человека, получившего в их кругах имя «Доброго Джина». Люди, придя к источнику угрозы их наступившей возможности, стали в гневной манере приказывать Зельме подчиниться их воле. Но она наотрез отказалась. Зельма не могла переступить через свои взгляды и убеждения, она не могла разменять саму себя и свою душу на легкую возможность получать всё что угодно – это было в недосягаемости ее жизненных ориентиров. Зельма твердо высказала свою позиции и попросила каждого присутствующего удалиться из её дома. Но толпа не слушала. Люди пришли сюда не получать отказ, они пришли за единственным возможным исходом.

Прежде чем Зельма успела что-либо предпринять, мощная рука одного из пришедших схватила её за шею, и со всей силой, скрывающийся в жадной сущности, швырнула на пол. Это был акт физической угрозы, это было предупреждения, которое Зельма решительно проигнорировала. Светлая душа, с не помутнёнными мыслями и чистой совестью, способна противостоять любому человеческому пороку. Её не испугало насилия, не испугали угрозы и нависшая опасность. Единственное, что её по-настоящему пугало, это измена самой себе, отказ от принципов и превращения в образ человека, стоящих перед ней. Зельма не могла позволить этому случиться. Поднявшись на ноги, она с гордостью львицы и пылающими глазами, отражающими всю красоту её души, проговорила звонким голосом:

– УБИРАЙТЕСЬ! Вы мне омерзительны! Я отказываюсь исполнять ваши требования!

Эти слова, прозвучавшие в чистом порыве, стали последними что она успела проговорить. Человек, швырнувший её на пол, сгорая от злобы, резким движением схватил металлическую кочергу и со всей силы ударил Зельму по голове. От полученного удара она рухнула под гнетом сгущающегося мрака в глазах. Палач не остановился. Почувствовав кровь, он как сорвавшийся с цепи, сдерживающей его истинную натуру, стал наносить удар за ударом, пока остывающие тело Зельмы не лишилось головы. Залитый кровью, дышащий испарениями, он бросил кочергу и с гордостью добытчика двинулся к выходу. Все наблюдающие за ним почувствовали облегчения, ибо если бы это сделал не он, то пришлось бы делать им. Она не оставила выбора, и для людей, обуреваемых жадностью, не было иного выхода кроме как избавиться от угрозы, посягающей на их источник, позволяющий жить на полную, затрачивая минимум усилий.

Оставив тело в доме, вся толпа, окрыленная устранением угрозы, направилась к доброму джину. Придя к нему, они сообщили что все в этом городе теперь под его покровительством, более не найдется ни одного человека, противившегося его способностям и избегающего его услуг.

Услышав это, джин с гордостью поднялся, смиренно протянул руку к толпе и спросил:

– Чего вы хотите?

Толпа залилась в просьбах, касающихся исключительно их самих. Они кричали, требовали, молили. Глаза их горели светом жадности, озарявшим черные души, в которых они растворили единственную светлую личность, служащую преградой для человека, получившего прозвище добрый джин. Он слушал каждый выкрик, каждое слово, каждое желания, струящиеся из черных сердец, наполняющих всех представителей раскинувшийся толпы. Он лицезрел труды своей работы и чувствовал в глубине себя порыв незабываемых ощущений, присущих блаженству победы. Он выиграл давний спор и теперь ему осталось лишь собрать поставленную на кон награду.

Стояв перед толпой, жадно кричащей и тянущей свои конечности к человеку перед ними, он вскинул руку призывая замолчать. Толпа, с быстротой не насытившегося зверя, утопила свои возгласы в глубокой тишине, выполняя желания их новоиспеченного божества. Последний, дождавшись возможности говорить, громким, четким голосом, звучащим эхом в головах собравшихся, произнес слова, заранее заготовленные: