По дорожкам битого стекла (СИ)

Мы знатно напились в тот вечер, проснувшись на утро у меня. Память сохранила довольно мало фрагментов. Он незаметно ушёл, оставив мне лишь диск своей группы и номер телефона кровью на зеркале, что ещё раз подтвердило эксцентричность Германа Кроу. Я прослушал этот диск несколько раз, чтобы до конца понять, что же на самом деле я услышал. Это было нечто невероятное. Визжащие гитарное соло, резкая смена высоких и низких частот. Это просто какой-то ультраандеграунд, блять! Голос вокалиста, его совершенно невозможно описать. Низкий, но в то же время совсем не грубый, он словно скребётся у тебя в мозгу, царапая череп изнутри. Что это за чертова страна? Что за блядский акцент?! Однако, барабаны показались мне слишком слабыми и сухими. И я просто не смог не отметить не лучшее качество записи. Тем не менее, спустя пару дней, я всё же позвонил.

— Что делать будешь? — спросил я.

— Гоу джемить вдвоём?! — завопил он.

Я согласился.

— И ещё, — добавил он, — если у тебя есть друг-басист, то можешь позвать и его, интереснее будет.

У меня не было басиста, но мой друг Майк Моррис неплохо рубил на гитаре. Парнишке всего шестнадцать, но он делал успехи. Герман пришёл к назначенному времени на базу, таща с собой в кейсе старенький «Гибсон». Ни с кем не здороваясь, он подошёл к усилителю, подключил гитару и заиграл отдалённо знакомую мне мелодию. Это был просто соляк из «Ворона», просто хренов соляк из фильма, но никто до него, не мог сыграть это так. Мы заворожено смотрели, как пальцы с черным маникюром пляшут по ладам. Он залажал концовку, не преподнёс это как собственную импровизацию.

Мы начали джемить. В игре Германа я слышал то всю грязь панк-рока, то технику консерватории. Он умел сочетать не сочетаемое. Он всегда выделывался, словно стоит не в грязном, пропахшем потом, подвале, а как минимум, перед полным стадионом фанатов. Ему было всё равно для кого играть. Мы слышали его, и он слышал нас.

Я узнал, что Герман живёт в дешёвом мотеле на окраине Лондона и предложил ему переехать к себе. Мне от бабули досталась квартира почти в центре. Ветхая совсем, но зато платить не надо. Я жил как ёбаный хиппи: где грязь, там и я, потому что я — это грязь. Мы выращивали цветную плесень на стенах ванной, предавая ей всё более причудливые формы. Я наблюдал насколько могут прогнить доски в полу, когда наконец-то выпадут стёкла в ветхих рамах. Там всегда стоял жуткий холод и почти не было мебели. По вечерам мы берегли электричество и тусовались на кухне при свечах. Рассказывали какие-то дурацкие истории.

Герман спросил: могу ли я приютить двух его друзей, тех, кого я мог слышать на том проклятом диске. Я сказал: «А хули? Будет веселее». Майк, который тоже жил с нами, начал потихоньку возражать. Он вообще был очень замкнутым и себе на уме, но в целом, он неплохой парень, если приглядеться. Он словно предчувствовал, что станет мишенью для издевательств Макса. А этот человек, вообще отдельная история.

Первое время, он напоминал мне собаку, которая всё понимает, но ничего не говорит. Он просто смотрит в глаза и слушает, словно коп на допросе. Изредка перешёптывается по-русски с Германом. Я просто думал, что он ничего не понимает по-английски, пока он внезапно не заговорил.

— Что думаешь о референдуме в Шотландии? — спросил он вдруг совершенно ни с чего. Я отметил, что у него был поддельный американский акцент. Больше чем педосы меня бесят только те, кто пытается под них косить.

— Нахуй кормить этих джоков! — ответил я, слегка прихуев.

— Я думал ты оттуда.

— Я на четверть ирландец, но не более того.

Периодически он заглядывал в окно, глядя на унылый зимний пейзаж, и повторял одно и то же:

— Лучше бы мы поехали в Штаты… лучше бы в Штаты.

Вообще в нём было много черт заядлого шизофреника.

С Дани мне было проще всех, несмотря на то, что тогда он вообще не говорил по-английски. Есть люди, с которыми просто легко. Мы оба много пили в те годы. Я понемногу учил его английскому, набираясь от него русских ругательств.

Глава 2

Я всё равно люблю Германа, хотя сейчас наши пути разошлись навсегда. Но это совсем не та любовь, о которой вы подумали. Без него бы не было этой группы. Без него бы не было меня. Один из самых талантливых гитаристов и просто чёртов засранец. Мы не могли друг без друга, как и находиться рядом. Достаточно было искры для пламени скандала. Мы были несовместимы, хотя держались рядом столько лет. Я очень часто злился на него, впрочем, как и он на меня. Мы понимали друг друга только тогда, когда дело касалось совместного творчества.