По дорожкам битого стекла (СИ)

Мы начали выступать в маленьких клубах, снова получив статус никому не известной начинающей команды. Я возился с текстами, переводя их на английский. Ребята помогали мне доводить их до ума. Мне была важна оценка носителей языка. Первый год мы провели в каком-то пограничном состоянии между «совсем жопа» и «не очень». Мы были в тусовке, но не выходили за рамки лондонского андеграуда. С одной лишь разницей, что здесь нам платили за выступления. Не шибко много, но временами на жизнь хватало. Когда наступали совсем голодные времена, мы принимались играть на улицах. Я развлекался, переводя «избитые» хиты русского рока на английский. Особенно это веселило русских туристов. Герман зарабатывал частными уроками музыки. Он единственный из нас, кто мог устроиться на нормальную работу.

Папаша Джека пристроил меня и Дани в свой магазин, раскладывать товар по полкам и таскать всякую хрень. Это был большой риск с его стороны, потому что разрешений на работу у нас не было. Но мы там долго не продержались, так как спали на ходу из-за ночных выступлений. Время от времени мы воевали с посольством, в попытках получить гринкарты. Поначалу у нас была идея сойти за беженцев кровавого режима, но по слухам Европа предоставляла политическое убежище только гомосексуалистам, так что мы вскоре отказались от этой затеи.

Тем временем, у нашей группы появился менеджер. Его звали Сэм и у него были мозги. Мне всегда казалось, что он работает с нами из жалости. Он договаривался о выступлениях и добывал нам бухло. Приводил нас в адекват и пинками выгонял на сцену. Когда-то он сам пытался быть музыкантом, но его предрппсположенность к бизнесу оказалась сильнее.

Мы перестали быть похожими на тот самый «Opium Crow», мы были какой-то другой незнакомой мне группой, хотя носили прежнее название и процентов на шестьдесят имели тот же состав. Мы звучали более взросло и устаканено. Я скатился к мысли, что всё обречено, потому что в эпоху электронной музыки никому не нужна какая-то рок-группа, играющая в мутном смешении жанров от панка до глэма, с ориентиром на тёмную сцену. Но Герман всё ещё верил в себя. Он не сдавался и продолжал эксперименты.

Когда в нашем болоте из современной музыки появились «Wormdace», ко мне вернулась вера в рок-н-ролл. Они стремительно набирали популярность по всей Британии. Казалось, что истерия вокруг них была такая же, как вокруг «Sex Pistols» в своё время. Это была бомба. Побывав на их концерте, я морально кончил. Голос, музыка, энергетика, драйв. Они были просто идеальной группой. Я истерил от восторга, как пятнадцатилетняя девочка. Герману они не нравились. Он считал их слишком прилизанной бандой. Мне всегда казалось, что он просто завидует и сожалеет, что не он находится на их месте. А я влюбился в вокалиста чистой и платонической любовью. Его голос звучал просто великолепно. Обычно я недолюбливаю теноров, но этот парень просто поразил меня. Его внешность могла заставить течь всех сучек в зале. Высокий рыжеволосый шотландец. Я не англичанин, меня не трогали расовые стереотипы.

Я долго изводил Сэмми тем, чтобы он пробил нам разогрев у «Wormdace», это стало моей навязчивой идеей. Сэм не мог даже просто к ним подступиться, не то, чтобы поговорить.

Мы выезжали с концертом в Бирмингем. Во время туров я постоянно пью. Я не могу объяснить себе эту традицию. Язва пока не беспокоила, и я мог нормально пить. Я всё равно не собирался долго жить, так что мог себе позволить убиваться различными способами. Таблетки и кислота, но только после концерта. Я не могу выступать под чем-то кроме травы. Мне нужно иметь привязку к миру и чувствовать почву.

Я — белый шаман виски, я один из лоа. Я приглашаю вас в свой мир. Я летаю за своими демонами. Мы танцуем и совокупляемся в пламени.

Герман сходил с ума. Мне было жалко его порой за то, что он меня терпит. И я бы умер, если б его не было рядом. Возможно, это были мои ответные чувства паразита, но он для меня много значит до сих пор. Побыв без него около двух месяцев, я, правда, осознал всю важность этого человека в моей жизни. Без него я начинал умирать физически. Возможно, я был тем самым вампиром, который выбрал себе жертву на всю жизнь и теперь не хочет отпускать. Я не умел любить, я умел испытывать чувства, но не мог никак их выражать. От того творил много глупостей. Что я ещё мог сделать, если меня никогда не любили?