По-другому (СИ)

– В твоем положении гарантировать что-то сложно. Но для начала я могу обещать тебе отдельную камеру в СИЗО. А там посмотрим, насколько ты будешь сговорчивым.

– Ефрем Харитоныч, – снова открывается дверь. – Там вас вызывают...

Уже? Быстро, однако, сработали. Наверное, это хорошо. Ведь ни у меня, ни даже у Глухова нет каких-то официальных полномочий свыше тех, что дает должность. Негласные договоренности к делу не пришьешь. Есть закон. Есть прописанные процедуры… Я даже больше других заинтересован в том, чтобы все прошло как следует. А за тем, что дело не спустят на тормозах, Герман уж наверняка проследит. У него побольше возможностей.

В общем, со всей этой катавасией домой попадаю только вечером следующего дня. Вера встречает у ворот. Выхожу. Делаю первый глубокий вдох за два дня и, криво улыбнувшись, раскрываю объятия. Ухаю, не рассчитав силы, едва не падаю.

– Что?! – пугается Вера.

– Устал. Просто устал, – укладываю ладонь ей на затылок, губами касаюсь виска… Я действительно так заебался, что ничего больше как будто и не надо. Просто вот так стоять, прислушиваясь к тому, как мне в ребра колотится ее сердце.

– Но все хорошо?

– Вер! Я же сказал, что тебе ничего не угрожает. И свидетельские показания ты уже дала, думаю, тебя больше не будут дергать.

Я действительно отправлял к Вере Димку. Мы все, как положено, зафиксировали, прикрепили к материалам и передали, когда их запросили наверх. Но для надежности я, конечно, потребовал гарантий еще и у Глухова. Тот только подтвердил, что Вере ничего не угрожает. И похвалил, как лихо я это все документировал. Ну, то понятно. Я все-таки профессионал. А Вера… Вера – моя женщина. Я для нее и не так еще извернусь.

– Я не об этом! – отмахивается она.

– А о чем? – недоуменно свожу брови. Спать хочется дико! Башка не варит.

– У тебя все хорошо?

У меня? Во все глаза на нее пялюсь. Она, что ли, обо мне переживала?

– Теперь да… – сиплю и снова ее к себе прижимаю так, что хрустят косточки. Вера обнимает меня в ответ и медленными медитативными движениями поглаживает по спине. Все она понимает, думаю… Вон, как смотрит. И я смотрю… – Люблю тебя.

– Люблю. Пойдем в дом? – спрашивает, откинувшись в моих объятьях. – Я тебе спинку потру.

– М-м-м. В другой раз.

– Совсем нет сил?

– Совсем, – признаюсь, потираясь лбом о ее макушку.

– Ну, тогда душ, и спать, да?

– Да.

На второй этаж плетусь, еле волоча ноги. Останавливаюсь у двери в комнату Макса.

– Он уже спит, – шепчет Вера, осторожно поглаживая меня по спине. – И Юлька…

– Мелкая точно в норме? – интересуюсь, проходя в спальню.

– Точно. Кажется, она ничего не поняла толком.

– Слава богу, – бормочу, расстегивая брюки. Вера становится рядом, помогая раздеться. Ничего чувственного в этом нет. Просто помощь неравнодушного человека другому, полудохлому от усталости.

– Знаешь, что у меня спросила?

– М-м-м… – сил нет даже на уточняющий вопрос. Вера вскидывает ресницы.

– Ты ли теперь ее папа.

Киваю. Ноги не держат, я тяжело опускаюсь на кровать и засыпаю прежде, чем успеваю что-то ответить. Кажется, только глаза смыкаю, как что-то будит. День прибавил, но за окном серо и непонятно – то ли пасмурно, то ли еще не рассвело толком. Вслушиваюсь в тишину дома. Плачет, что ли, кто-то? А нет… Нет. Рвет!

Подскакиваю с постели и без стука вламываюсь в ванную. Вера сидит прямо на полу в обнимку с унитазом. Оседаю у нее за спиной. Перехватываю волосы, как раз когда ее скручивает очередным мучительным спазмом…

– М-м-м… Отойди.

– Я помогу.

– Только… хуже делаешь. Пахнешь…

Пахну?! Ах да. Трое суток почти не мылся. Твою мать… Но не до рыгачки же я воняю?

Быстро стаскиваю с себя трусы и ныряю в душ. Моюсь торопливо, но тщательно. Прям два раза! Не сводя глаз с внимательно за мной наблюдающей женщины. Смотрит, а у самой глаза слезятся.

Вырубаю воду, выхожу, обмотав бедра полотенцем.

– Ты чего? – опускаюсь перед ней на корточки. – Неужели я так вонял, что у тебя аж глаза заслезились?

– Нет, – смеется. – Не выдумывай, – перетекает в мои объятия.

– А почему тогда плачешь, Вер?

Откинувшись в моих руках, Вера закусывает губу, так явно борясь с очередной порцией слез, что мне не по себе становится.

– Ну что такое?

– Боюсь тебя разочаровать.

– Шутишь, что ли?

Вера трясет головой из стороны в сторону. И опять принимается грызть несчастные губы.

– Может, скажешь как есть? – чешу в затылке. – Я не силен в догадках.

– А еще в полиции работаешь, – смеется сквозь слёзы.

– Это все же другое.

– Точно, – влажно всхлипывает. – Я… Ты только сразу не злись, ладно? И себя не накручивай, ведь не факт, что у этого ребенка будут такие же проблемы, как у Макса. Я… Знаешь, я много читала. Так вот – никто не знает точно, откуда берется аутизм. В одних и тех же семьях рождаются как обычные дети, так и малыши с аутизмом… А даже если и так, я – не твоя кукушка. Мы со всем справимся, да?

Повествование Веры так скачет, что я, не поспевая за ним, лишь головой качаю. Дескать, да, конечно. А сам ни хрена что-то не понимаю. Совсем. Просто смотрю тупо. В глаза. Потом чуть ниже сползаю…