По другую сторону грани

Кристофер подождал пока за дворецким закроется дверь и вновь развернул виртуальную карту. На сытый желудок думалось не в пример лучше, однако система в местах ограбления по-прежнему не просматривалась – мозг отказывался решать старую задачку, когда в его распоряжение может быть предоставлена новая, куда как интереснее. Спустя пару минут рядом с картой была выведена схема древа каталогов, из которого не составило бы труда вывести на экраны небольшой текстовый файл, снабжённый, судя по его размеру, десятком фотографий среднего качества. Чой просидел несколько минут, глядя поочерёдно то на карту, то на схему, а потом и вовсе смахнул все виртуальные экраны. Кофе – вот что ему было необходимо в данный момент. А тайнами всегда можно заняться и позже.

***

Серый цвет вновь вошёл в жизнь Михаила Ларинова. Серые стены камеры, серая подушка, еда оттенка мокрого асфальта и такого же цвета галстук у психолога, отвечающего за реабилитацию бывшего преступника. И ни единого больше яркого пятна не попалось на его глаза за прошедший месяц.

Михаил вернулся в тюрьму практически с радостью. Он безо всяких возражений отправился с офицером полиции в отделение Первого, выслушал там обвинение в том, что незаконно покинул пределы разрешённой для проживания территории и почти с облегчением вернулся под стражу в Пятый. Никаких иллюзий по поводу своих новых знакомых он не питал и просто приготовился дожидаться окончания срока своего заключения в уже ставшей привычной камере. Ведь та стезя, на которую он вступил и в которую его всё сильнее затягивали Мэй и её напарники, казалась ему опасней с каждым днём, а мужчина никогда не любил подвергать себя опасности.

На вопросы куратора о том, чем же он планирует заняться после освобождения, Ларинов старался отмалчиваться. Ни одна идея не посетила бывшего учёного в серых стенах, ни один проект он не смог хотя бы попытаться реализовать в своих мыслях. Казалось, после настолько громкого фиаско наука сама стала обходить стороной нерадивого экспериментатора, напрочь лишив вдохновения. Михаил размышлял об этом долгими ночами и даже подумывал попросить направить его после окончания заключения на исправительные работы. В конце концов, тяжёлый и неквалифицированный труд прекрасно помогает отвлечься от ненужных мыслей. К тому же, даст возможность получать хоть какие-то средства на пропитание и обеспечит новым жильём, ведь мать, до сих пор позволявшая удерживаться на плаву после увольнения, так и не пришла повидаться со своим бестолковым сыном-преступником, через надзирателей передав просьбу больше её не беспокоить и не позорить перед соседями.

Очередное серое утро Михаил встретил с неожиданно решительным настроем. Мужчина наконец почувствовал, что дозрел для принятия своей новой судьбы, какой бы она ни была. Он был намерен поговорить сегодня с психологом и попросить поспособствовать ему в поиске соответствующей работы: руководство тюрьмы частенько курирует бывших заключённых, а Ларинов, будучи спокойным и беспроблемным, наверняка смог бы на такую помощь рассчитывать. Встречи со специалистами проходили обычно после завтрака, и Михаил даже с некоторым приятным волнением дожидался в этот раз своей очереди, против обычного аккуратно пригладив водой торчащие в разные стороны волосы и дважды почистив зубы.

Завтраки, как и любые приёмы пищи, в камеры подавали автоматически, через специальные окна в стенах: четыре раза в сутки соответствующую дверцу можно было открыть и забрать оттуда биоразлагаемые ёмкости с едой. Иногда помимо продуктов к заключённым попадали дополнительные вещи – так называемые передачки от посетителей или специальные предметы, которые отбывающие в тюрьмах срок могли попросить у руководства и получить в качестве поощрения. Но Ларинов никогда ничего подобного не просил, а получать подарки или письма ему было попросту не от кого. Поэтому белый конверт, уложенный между двумя контейнерами, казался нереальным, словно прибывший из параллельной вселенной предмет.

Михаил взял конверт слегка подрагивающими пальцами, начисто забыв про идеально сбалансированную кашу мутно-серого цвета. Первая мысль, которая посетила едва удостоверившегося в реальности происходящего мужчину, была о том, что письмо ему написал отец. Давно, казалось ещё в прошлой жизни, когда маленький Миша жил с обоими родителями, он частенько получал такие письма от папы. Благодаря небольшим запискам мальчик как раз и научился читать. Со временем письма становились всё объёмнее, а их содержимое – интересней. Отец словно приоткрывал перед сыном завесу над тайнами этого мира, каждый раз помещая в белый конверт очередную интересную заметку. Письма перестали приходить уже много лет как, да и некому их теперь было отправлять наполовину осиротевшему мальчику. Но от конверта всё равно упорно веяло волшебством.