По другую сторону надежды

Драко не нравился этот медленный прессинг. Честно говоря, сейчас бы он даже обрадовался скандальной чернухе на два разворота с громкими фактами, выводами и фотографиями, как бывало по осени. Потому что это означало бы, что министерские писаки сорвались на истерику и готовы к открытой войне.

Но истерики не было. Были негромкие рассуждения и замечания, публикация фактов — практически без передергиваний — и ни единой заметки, на которую можно было бы взъесться и встать в ответ на дыбы. Их просто медленно изводили, параллельно готовя почву для более серьезных выпадов, и бывший слизеринец в Малфое мог только беспомощно кусать губы и угрюмо напиваться перед сном в одиночку, закрывшись в собственной спальне в северных апартаментах поместья. Это был первый этап войны, и они с Поттером ее безоговорочно проигрывали. Им было нечем ответить, кроме как игнорированием происходящего и упрямым молчанием.

История с арестом банковского счета не замялась, вопреки ожиданиям Драко, а была преподнесена «Ежедневным пророком» как одно из решительных действий Министерства Магии, направленных на нейтрализацию потенциальных противников Магического Мира в рамках борьбы с нейтралами и остатками оппозиции. Их практически прямо назвали «бездушными наемниками, наживавшимися на войне», что повергло Малфоя в шок — он ожидал куда более осторожных действий по скользкому вопросу финансов. Реальность же оказалась суровее, жестче и беспощаднее — никто и не собирался стыдиться того, что на деньги бывших помощников Ордена Феникса наложена лапа Визенгамота. Более того — этим фактом спокойно ткнули в лицо Драко прямо с газетной страницы, демонстрируя полнейшее спокойствие по поводу возможных протестов. И это уже было более чем погано. Хуже некуда, если честно.

Малфой метался в четырех стенах, как загнанный в ловушку зверь, просчитывая различные варианты действий и тут же признаваясь сам себе — он ни черта не способен придумать такого, что Поттер согласился бы выполнить. Гарри существовал сам по себе, и плевать ему было на все, о чем вещали газеты — по крайней мере, Драко невольно начинал так думать, когда сталкивался с ним за обедом или в коридорах поместья. Попытки поговорить и добиться адекватной реакции дважды привели к взрыву бешеной ярости со стороны Поттера, и Драко смирился с тем, что все катится в тартарары, а ему остается лишь смотреть, как Гарри подталкивает ситуацию к еще более быстрому финалу, отказываясь прислушаться к голосу разума.

Честно говоря, чаще всего он просто-напросто отказывался слушать Малфоя, вспыхивая сухой щепкой каждый раз, стоило только Драко открыть рот и попытаться воззвать к остаткам гриффиндорского разума. «Катись отсюда» — это был единственный ответ, которым Поттер защищался от всего, от любых вопросов и предложений. «Ты просто трус» — это был второй вариант реакции, по сути, ничем не отличающийся от первого.

Третий вариант — «все вы, слизеринцы, лживые скоты» — уже являлся признаком назревания очередной вспышки ярости, и, услышав его, Драко обычно сворачивал разговор, с тоской гадая, чем он заслужил подобную участь, и не лучше ли было бы, чтобы Поттер никогда, никогда не возвращался, оставшись там, где ему и было самое место, дав Малфою возможность тихо и спокойно сдохнуть здесь в одиночестве.

В том, что именно Гарри умудрился своим появлением вытащить его из пучины безумия, в которую он медленно погружался в течение последних месяцев, Драко уже не сомневался. Он не знал, как это произошло и чем вызвана такая странная реакция стихии, словно отдернувшей свои щупальца от остатков души уже почти растворившегося в ней мага сразу же, как только на горизонте появился Поттер. Драко не понимал, почему, проведя рядом всего сутки, они оба вспомнили все и полностью, и это тоже ужасно раздражало, потому что даже поговорить об этом, как и обо всем остальном, теперь тоже было совершенно не с кем…

Перерыв все свои записи, перечитав их десятки раз, перебрав все возможные объяснения, Драко все равно каждый раз утыкался лбом в одну и ту же стену, которую не мог обойти — их связь разорвана, и, следовательно, они никак не могут продолжать влиять друг на друга. И, тем не менее — Поттер сваливается ему на голову шикарной весенней ночью, и уже наутро они радостно взирают на вновь открывшийся обоим реальный мир. А еще сутки спустя полностью обретают напрочь, казалось бы, распотрошенные на потребу стихии личности. Вот как это прикажете понимать?

Попытки поговорить со Снейпом тоже ни к чему не привели. Бывший профессор Алхимии только делал задумчивый вид и пытливо вглядывался в их лица — Мерлин его знает, что он все время пытается там найти… Общаясь с ним в эти дни, Драко сделал для себя еще один малоприятный вывод — Снейп совершенно ничем не может помочь им, ни по какому вопросу.