По другую сторону тепла

— Неплохо, Поттер, — сказал, наконец, Драко, прерывая наваждение. Он опустил шпагу и снова превратил ее в палочку. — Ты выдержал против меня почти две минуты, из чего следует, что ты весьма не безнадежен. Завтра в шесть в дуэльном зале.

— Почему в шесть? — спросил Гарри, тоже убирая шпагу. — До ужина же всего ничего времени будет.

— Потому что дольше получаса моей тренировки тебе не выдержать, — снисходительно фыркнул Драко.

— В пять, — мстительно улыбаясь, сказал Гарри. — Еще посмотрим, кто из нас первым запросит пощады.

— Хорошо, пусть будет в пять, — хмыкнул в ответ Драко.

Они снова вернулись к камину. Гарри улегся на спину, вытянувшись и подложив руки под голову.

— Я все хотел спросить тебя, Поттер, — заговорил Драко. — Почему ты бросил квиддич?

Гарри задумчиво покачал головой.

— Просто… перегорело что-то. Не могу больше. Не хочу.

— Не радует?

— Точно… А ты почему?

Драко ухмыльнулся.

— А что мне делать на поле, если там нет тебя? — ответил он вопросом на вопрос.

— Сильное признание, — помолчав, сказал Гарри. — А серьезно?

— А я серьезно, Поттер, — Драко потянулся к кубку. — Мне было интересно выигрывать у лучшего ловца, а не просто летать на метле перед всей школой.

Гарри не смог сдержать улыбку.

— В жизни бы не подумал, — сказал он, глядя в глаза Драко.

— Думать, Поттер, это особенность избранных. Тех, которые имеют, чем думать. Так что ничего удивительного, что эта мысль тебя не посетила.

— А зато меня сейчас другая мысль посетила. Как ты, интересно, будешь выглядеть, если я запущу в тебя чем-нибудь тяжелым?

— Я буду выглядеть, как человек, который успел увернуться, Поттер. А ты после этого будешь выглядеть, как человек, который только что обрел новый шрам.

— Сдается мне, я погорячился насчет тренировки, — засмеялся Гарри. — Ты только и ждешь возможности добавить мне шрамов.

— У тебя будет завтра шанс проверить это на практике, — ответил Малфой.

Гарри сел, снова глядя ему в глаза.

— Пойду я спать, Малфой, — сказал он. — И ты ложись, а то проспишь завтра все на свете.

— Точно, — кивнул Драко. — Мне еще с утра Панси травить.

— Флаконы не перепутай, — фыркнул Гарри. — А то, действительно, отравишь…

Глава 4. Притяжение.

Очередная ежедневная тренировка подошла к концу. Все тело ломило, каждый сустав, казалось, задеревенел и отказывался слушаться. Гарри обессиленно рухнул на подоконник и прислонился затылком к стене, глядя, как Малфой, улыбаясь, натягивает мантию.

Ну, почему, в который раз спросил он сам себя. Почему эта высокомерная скотина может вести себя как живой человек, когда они здесь вдвоем — и все так меняется, если рядом появляется хоть кто-то еще. Почему каждый раз, когда они закрывают за собой двери дуэльного зала и расходятся, торопясь на ужин, Малфой снова надевает свою излюбленную маску непробиваемой ледяной сволочи, и никакими силами не удается стащить ее с его красивой физиономии.

Они говорили об этом достаточно часто, чтобы Драко достали все эти попытки его воспитать.

— Поттер, я такой человек, — каждый раз отмахивался он. — Я не собираюсь улыбаться тем, кто мне неприятен. И уж тем более — не собираюсь давать им понять, что у меня могут быть слабые места.

— Но они ведь у тебя есть, — усмехался Гарри. — Ты же такой честный сам с собой. А тут так банально врешь.

— Сам себе я в этом и не вру, — спокойно парировал Малфой. — А им об этом знать необязательно.

Гарри так и не задал ни разу вертевшийся на языке вопрос, почему же Малфой становится настолько другим именно рядом с ним. Это было бы слишком близко к теме, заговаривать на которую они оба не торопились.

Зато обо всем остальном — с удовольствием. Почти сразу, по обоюдному молчаливому согласию, они перенесли начало тренировок с пяти часов на четыре, и каждый день, окончательно вымотавшись, прятали палочки и разваливались на подоконниках или прямо на ковре подмостков, чтобы еще некоторое время поговорить.

О Панси, все еще лежащей в больничном крыле и до сих пор не верящей, что чудо случилось, и ее никуда не везут. О мистере Паркинсоне, притащившем в Хогвартс своего личного врача, чтобы удостовериться в диагнозе, который поставила его дочери мадам Помфри. О Снейпе, который, на удивление, прекратил придираться к Гарри, и теперь усиленно делал вид, что его не существует.

Об Ордене Феникса, с членами которого Гарри было все труднее находить общий язык. О Волан-де-Морте — Драко, в отличие от большинства учеников Хогвартса, почему-то спокойно называл его по имени. О Роне и Гермионе — о том, что отношения с ними натянулись до предела, что, на взгляд Гарри, даже улучшало уже, видимо, окончательно безнадежную ситуацию, приблизив бывшую дружбу к логическому завершению. О Дамблдоре, ушедшем с головой в дела Ордена, и Гарри уже не понимал, что именно там происходит и планируется, все больше соглашаясь с тем, что он не живой человек, участник движения Сопротивления, а бездушный инструмент, покорно ждущий приказания действовать.