По эту сторону горизонта (несколько историй о вантузе, поэзии, бадминтоне, и кое о чём другом)

Эпизод пятый: <Житие моё 4.0: Мне мой дьявол – это доля, / Мне мой бог – души юдоль, / Доля – корыстью неволя, / А юдоль – сплошная боль.> Вышла Нинка из кабинета, конечно же, паинькой, но притворяя за собой дверь зенками своими недовольными в мою сторону всё же сверкнула. За жлобство меня, значится, осудила. Мол, и когда же у тебя Ивановна, харя-то треснет, уж столько добра всякого казённого домой перетаскала. Эх, Нинка-Нинка, неплохая ты баба, кроткая, а потому и дура. Оттого и в хате у тебя лишь ухват, да сковородка, да больше ничего. Оттого и твой запойный муженёк помыкает тобой, как ему захочется. Эх, Нинка-Нинка, душа простецкая, я вот тоже в шестнадцать лет такая же, как ты, дурочкой была. Всякую тварь божью, что воробья, что собаку, жалела; всякий кусок колбасы с подругами вровень делила; никому слово поперёк сказать не могла; на всякое от парней «здрасьте» у меня, дуры, душа уже вся нараспашку. И толку-то, что? В двадцать лет техникум закончила, а из всего «приданного» лишь койка в общаге, чемодан с двумя кофтёнками дранными, да пузо беременности семимесячной. Ой, сколько слёз я тогда пролила. Подушку хоть на два раза за ночь выжимай. Нет, уж те времена я накрепко запомнила. Я жизнь ту, паскудную, из судьбы своей уж как двадцать пять лет начисто вычеркнула …

Эпизод шестой: <Привычное: Всего на миг наплыв сомнений, / И дух, что прежде – монолит, / В судьбе не будет разветвлений, / Душа уж больше не болит.> А это ещё что за мымра?

– Гражданка, вас что, стучаться нее учили? – моментально скинув расслабленность, напряглась я всем телом.

– Вы чем тут занимаетесь? – с порога гневно замахала руками какай-то запыхавшаяся тётка. – Вы, когда канализационный стояк в подвале наладите? Говном несёт, невозможно в подъезд зайти. Третий день звоню – ноль реакций!

– А чего так кричать-то, – тут же осадила я блондинистую визитёршу. – Тут вам не базарная площадь. Это, во-первых, а во-вторых, вы не видите, что на улицах делается. Вы что прикажите, нам побросать лопаты в сугробы и кинутся всей жилконторой ваш стояк чинить!? И, наконец, лично вас я вижу в первый раз и про ваш стояк слышу тоже!

Уничижительным взглядом вперилась я в сорокалетнюю нахалку. Хм, говнецом у неё в подъезде, видите-ли, попахивает. Тоже мне цаца нашлась! Бриллиантовые серёжки в уши воткнула и думает, что она теперь королевна, перед которой все стелиться должны … кстати, о серёжках: пожалуй, и мне из ювелирки чего-нибудь прикупить надо … вот именно, пусть и счастья в жизни особого нет, да уж лучше без счастья, но с «приданным», чем без того и другого. А счастье – оно что, его на хлеб не мажешь. Ну, поболит душа иной раз среди ночи, да и ладно, не смертельно, в общем.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ. ВИЗИТЁРША

Эпизод первый: <Принципиальное: Коль я имею право / На радость, или сыть, / То уж найду управу / На всякую шалаву / Тому теснит чтоб быть!> Ничего толком не добившись, я выскочила из жил конторы на заснеженную улицу. «Ну, ничего, – внутри всё клокотало. – Я и до Роспотребнадзора дойду, и до прокуратуры¸ если надо. Я вам устрою «сладкую» жизнь!» Впрочем, худо-бедно, но одно дело на сегодня сделано. Осталось ещё два: устроить раздолбон в супермаркете, чтоб наперёд знали, как неликвид подсовывать, а ещё «повыдергать космы» этой сучке Людке, что из соседнего подъезда.

Эпизод второй: <Тропинка в сугробе: Внутри уж если непогода / Душа иного имярека / Сродни завьюженного брега, / И всякая другим угода / Погребена под слоем снега. /> Идти было трудно, ноги вязли в снегу. В конец запыхавшись я остановилась посреди погребённого под толстым снегом, так называемого, тротуара. И тут же меня кто-то ткнул плечо. «Чего стоишь, – грубо попросили сзади. – дай пройти!» Обернувшись, я пренебрежительно глянула на тщедушного мужичонка лет пятидесяти. «Раз стою – значит надо! – так же пренебрежительно бросила я, гордо оборачиваясь обратно. – Не цаца, обойдёшь».

Эпизод третий <И ещё раз о любви: Поэты, право, дураки, / Вся их любовь – сонеты, / А как на деле – мудаки / Все эти наши мужики, / Безбрачия «эстеты».> Что-то ещё буркнув себе под нос, неказистый мужичонка обошёл меня, стоящей на узкой тропинке¸ черпая снег старенькими полусапожками. Глядя в сутулую мужскую спину, я ехидно прошептала: «Так тебе и надо, Аполлон недоделанный! Тоже, небось, всю жизнь только и знал, как бабу непечатно и их же непечатно. Чтоб на старости лет тебе и кружку воды никто не подал, кобелина ты неженатая.