По горячему следу

Старший дружинник не стал расслабляться, увидев благостное выражение лиц договаривающихся сторон. Приходилось видеть, как с такими улыбками люди режут друг другу глотки. А гостящий у вильцев чужеземец, по слухам, может десяток скандов положить голыми руками — одного волосатика уже понесли. Может, у него зарок такой — всех встречных северян лишать жизни и имущества?

Предводитель скандского отряда повернулся к нему:

— Мой человек погорячился и чуть было не совершил недостойного поступка, но боги и этот человек, — сканд указал на недавнего собеседника, — не позволили этому произойти. И тут из-за спин дружинников раздался высокий мальчишеский голос:

— Ихний на этого с топором кинулся, этот ему рукой ка-ак дал, того и утащили, я всё видел! — Тяжёлый отеческий подзатыльник оборвал выкрик мальца, но исправить уже ничего не смог — семья поморян попала в свидетели.

Видоков хватало, участники конфликта в его описании не расходились. Подоспевший Савастей был краток:

— С тебя, скандский гость, за то, что людей своих держать под рукой не можешь, хозяевам торга вира в стоимость одного быка. С устьянского рода вильцев вира гостю, подвергшемуся нападению, в стоимость молодой коровы.

На этом разбор закончился, сканды пошли на свои корабли, а Шишагов с домочадцами продолжил обход рынка, прицениваясь к выставленным товарам. Приценивался больше для виду — Рудик знал цены на все товары ещё до того, как Шишагов вылез на улицу. Талант у парня. Накупив домашним гостинцев, Роман повернул домой. Зайдя за линию навесов, отобрал у Прядивы тяжёлую корзину и понёс сам, на ходу непринуждённо помахивая ношей.

— Хевейт, до утра я должен знать об этом человеке всё, что можно — кто, откуда, чем занимается, — у вернувшегося на корабль Матолуха хищно раздувались ноздри. — Он не показался мне похожим на здешних уроженцев.

Предводитель направился к Аледу, который сидел у борта мокрый и злой — видно, приводя в сознание его несколько раз макнули в холодную речную водицу.

Увидев старшего родича, юнец вскочил ему навстречу, пылая праведным гневом:

— Я убью его, брат моей матери, отдам долг крови и верну в род принадлежащую нам драгоценность!

— Ты настоящий герой, парень. Сильный, горячий и безмозглый. Если не научишься думать, быстро найдёшь свою смерть, но я не уверен, что она будет такой уж героической. За нападение на своего гостя местные крестьяне просто сожгут тебя на костре. — Матолух был зол и не собирался щадить самолюбие двоюродного племянника.

— С чего ты решил, что этот человек убил нашего родича?

— Я узнал золотое ожерелье Груфида!

— Может быть, этот человек купил его или снял его с тела убийцы?

Алед опустил голову:

— Я не подумал об этом…

— Думать, — полезная привычка, которой, к сожалению, не обзавелись ни твоя мать, ни её старший братец. Если не научишься — кончишь, как дядя.

Матолух Быстрый был удачливым хорунгом, его хора редко теряла людей и не знала убыточных походов. Теперь, когда из-за действий недалёких родственников он понёс серьёзные убытки, нужны уверенность в себе и крепкий тыл, пусть фейри уведут в холмы тех, кто попробует ему помешать!

— Ты угадал, именно этот чужак убил Бездомного. И долг крови велит нам взять его жизнь.

Алед радостно осклабился, услышав добрую, по его мнению, весть, но Матолух ещё не договорил.

— Но долг не требует делать это немедленно. Мы не станем убивать его в этот раз. Ты слышишь меня?

Бешеный щенок в ответ процедил сквозь сжатые зубы:

— Если ты не поможешь, я сделаю это один!

— Месть требует хорошей подготовки, и должна приносить прибыль. Твоя выходка уже стоила мне достаточно дорого, и я не допущу, чтобы мои планы расстроились из-за выходок неразумного мальчишки! Твоё место — среди малолетних разбойников, что воруют у пастухов овечий сыр и с весны до зимы режут друг друга в горных лесах, но по просьбе твоей матери я второй год подряд беру тебя в свою хору. Не заставляй меня пожалеть об этом!

Взбешённый упрямством мальчишки, хорунг развернулся и ушёл следить за тем, как идёт торговля, не услышал, как племянник прошептал себе под нос:

— Всё равно это ожерелье будет сверкать на моей шее!

Потом Алед подумал немного и добавил:

— Голову чужака я за волосы привяжу к семейному дубу, трусливые родственники не помешают мне стать героем, не будь я Алед Могучий, сын Кронклага!

В доме своей матери парень слишком часто слушал баллады бродячих поэтов… и сильно недооценил предусмотрительность родственника — его поймали поздно вечером, когда он перебирался через борт, сжимая в руке свой верный кинжал. Разозлившись, дядя приказал связать племянника, уложить в трюме и глаз с него не спускать.