По грехам нашим. В лето 6731... (СИ)

Наваждение прошло не сразу. Мысли роились в голове, но не складывались для анализа.

— Ладно, потом подумаю, и нужно Войсилу сообщить, — пробормотал я.

Дальше я начал разгребать вещи в сундуках, подспудно выискивая еще подобные ярлыку артефакты. Но остальные предметы были прозаичны. Чаши серебряные, одна даже с камнями. Пару шейных так же серебряных гривен, монеты, ожерелья и перстни. Интерес привлекли золотые бармы. Уже подумал, что византийские, но отмел эту гипотезу — подделка. Но и подделка могла принадлежать знатному человеку, обличенному властью. Награбили разбойнички знатно. Оценить не получалось, но это сотни гривен. Первоначальное накопление капитала разбойничьим путем!

Теперь только выбрать путь развития. Может как пират Морган и его потомки первый банк на Руси создать, или заделаться первым промышленным гигантом? Но реалии диктовали другое.

Выбрав самое ценное, на мой взгляд, из сундуков, не забыв и о ярлыке, я спрятал добро уже в свои закрома. Потом позвал холопа Прошку.

— Так, за утро конь должон быть готов, а вот это, — я показал на небольшую кучку драгоценностей. — Найти ларец и положить туда и мне принести в отпочивальню.

В спальню я пришел, когда уже было за полночь, но жены не было. Только, когда я лег, Божана пришла заплаканная и села на край ложе.

— Ну, голубка моя, — сказал я, обнимая жену.

— Юрий, сирый вон, пужается жить, — сказала Божана.

— Так, стань матерью для него, а мне сын буде и обиды и кривды чинить не станем, — сказал я.

— Да, с Божьей благодатью, спаси Бог, любы, — сказала Божана и прижалась ко мне.

Утром, когда еще было темно, я собрался к Войсилу. Поцеловал уже проснувшуюся Божану, отправился в Унжу. Земля была раскисшей, и конь вяз в снегу, смешанном с грязью. Весна уже уверенно берет вверх и скоро еще одно испытание — посевная!

Добрался до города только часа через три, причем на удобных местах пришпоривал коня и в галоп. Дома тестя не оказалось, как и его жены, прислуга указала, что он у тысяцкого.

У ворот в детинец меня встретили ратники, двоих из которых я узнал — они были из сотни Войсила.

— А сотник то где? — спросил я.

— Так в тронной палате, — ответили мне.

Не встречая никого больше, я вошел в тронную, которую уже проходил и… на месте тысяцкого восседал Василий Шварнович — мой тесть, а рядом был Глеб Всеславович. У меня же многое сложилось.

История с Вышеславом была спровоцирована и, вероятно, немалую роль в этом сыграли люди самого Войсила, один из которых и был убит в ходе нападения. Вышемира спровоцировали на активные действия, чтобы оттянуть силы сотника городской стражи Луки на меня. Разделение людей с упором с нападением на меня, создавало возможности для взятия власти в городе. Приезд эмиссара от князя как раз в это время так же складывается удачно и легитимность поступков обеспечена, чему свидетельствует его присутствие в мирной обстановке в тереме тысяцкого. Убрать коррупционную схему и оседлать возможные потоки — одна из причин! Ну так думается человеку из XXI века.

Моя роль так же была определена и сошлись много факторов. С одной стороны я приглянулся Божане. И хотелось верить, что и это имело значение. С другой стороны — чужой человек, который мог дать толчок для начала событий при умелом управлении. Также объединение сельско-хозяйственных земель рядом с городом, который в большей степени округой и кормится.

Можно и еще назвать совпавшие факторы, но тут наверняка существует еще один слой и это княжеские игры. Кому принадлежит Унжа? Владимирскому князю. И зачем ему эти игры? Марийцы? Готовится экспансия в их регион. Или дело в противостоянии Волжской Булгарии. Войсил работал на Василько, который был роствским князем, но и по косвенным предпосылкам выполнял деликатные поручения своего сюзерена Великого князя Владимирского. Но с этим пусть разбираются, как говорится, компетентные органы. Мне же была нужна возможность осесть, организовать сельское хозяйство и сделать шаг в торговле и ремесле.

— Спаси Христос Василий Шварнович и тебя Глеб Всеславович, — начал я с неглубоким, по почтительным поклоном.

— По здорову ли Корней, — обратился Войсил.

— По здорову, тысяцкий, али посадник? — спросил я, припоминая, что именно в эти годы стала вводиться новая должность посадника.

— Во как, Глеб, прозорливый муж, вельми, — усмехнулся Войсил. — Добре, что Божану отдал мудрецу ентому.

Мужчины переглянулись и, несмотря на прозвучавшие слова с толикой сарказма и юмора, лица у обоих были серьезные.

— Так ясно, што Вышемира подставили мне, да ватажников и татей из городской сотни поприжали, — решил я раскрыть часть своих догадок, чтобы выбить и из тестя долю правды.

— То так, али не так, да все добре здарилось, пошто пришел? — сказал Войсил, показывая, что не горит желанием раскрывать все свои тайны.

— Прими дары, батюшка, — вновь поклонился я. Назвав батюшкой, показал и почтение, и родственные связи, и что готов на подчинение, как сын отцу.

Какие обиды не иметь, но помощь и поддержка нужна очень, а все произошедшее можно было расценить как дар именно мне и я ему должен.