По Гвиане

Дворец стоял посреди огромного ботанического сада, заботливо созданного на месте девственного тропического леса, где были сохранены самые лучшие породы деревьев и растений, а менее ценные — срублены и вместо них проложены широкие дорожки, посеяны травы на газонах, выращены цветы. Надо отдать должное тем, кто задумал и осуществил эти преобразования, кто перенес красоту и культуру садового искусства метрополии в отдаленную колонию. При этом лес не был превращен в ухоженный английский сад и сохранил свой дикий облик.

Трудно описать все великолепие тропической природы. Восхищенный окружающим, невольно останавливаешься… Словно греческие колонны, стоят прямые и негнущиеся кокосовые пальмы и пальмы памеропс, увенчанные огромными капителями яркой зелени; огромные софоры[38] склонились до земли, и под их сенью могла бы укрыться целая рота пехотинцев; дальше радуют глаз мандариновые и лимонные деревья с золотистыми плодами, «elois» с красными ягодами, из которых получают пальмовое масло, панданы, чьи длинные листья идут на производство текстильных волокон, сгибающиеся под тяжестью плодов бананы, молочаи, орхидеи, усыпанные огромными цветами с бархатистыми лепестками, китайские розовые кусты, коричные деревья, фикусы, мускатные деревья с плодами, содержащими коричневые ядра орехов, покрытые тонкой розоватой сеточкой, похожей на причудливый рисунок веточки коралла. Там и сям виднеются бамбуковые рощицы, где встречаются растения со стеблями толщиной в руку взрослого мужчины. Со всех сторон доносится неумолчный гомон пестрых птиц, что, словно огромные бабочки, перепархивают с ветки на ветку. В зарослях рододендронов копошатся и трещат как сороки огромные черные птицы, похожие на ворон. Их здесь называют «птицы-дьяволы».

Нас особенно поразил вид флоры, произрастающей на стволах и ветвях гигантских деревьев. Я бы сказал, что это был еще один, дополнительный сад, растущий параллельно с первым, но на другом уровне. Огромные лианы, толщиной с якорную цепь мощного броненосца, гирляндами причудливой формы вьются по стволам снизу доверху, вновь спускаются вниз, пускают корни, обвивают соседние деревья. Цветы распускаются, живут и умирают, чтобы дать семена. Невозможно перечислить все названия цветов, которыми усыпан этот висячий сад. Кажется, все они, что когда-то в изобилии росли на земле, отцвели и умерли, теперь перебрались наверх. Можно только удивляться, как они существуют там. Не иначе, как с помощью доброй волшебницы, их лепестки сохраняют свой цвет и блеск.

Прекрасный губернаторский дворец из белого камня также был весь увит гирляндами вьющихся цветов.

Здесь легко дышалось: воздух был напоен ароматом цветов, растений и морскими испарениями, столь благотворными для здоровья.

Вдоволь налюбовавшись этим великолепием, мы направились к экипажу, следуя по узкой тропинке, то и дело натыкаясь на ящериц чуть ли не в метр длиной, в страхе убегавших от нас в лесную чащу.

Наш экипаж далее следовал по широкой дороге, по обе стороны которой возвышались горы, поросшие у подножий зарослями сахарного тростника. Потом мы проезжали мимо обширного, огороженного загона в несколько гектаров, где привольно паслись стада тучных коров и быков, которым предстояло в скором времени превратиться в отбивные и ростбифы. Затем мы пересекли полигон, где на холщовом полотнище рядом с мишенями прочли известное изречение: «Si vis pacem para bellum» («Хочешь мира — готовься к войне»).

В город мы возвращались по вымощенному щебнем шоссе, по одной стороне которого зеленели высокие заросли бамбука, по другой — сахарного тростника, а вдоль дороги тянулись два ряда телеграфных столбов.

На улицах нас удивило наличие множества кули-индусов, что, несомненно, являлось одной из причин процветания английской колонии. Внешне эти эмигранты казались довольными и счастливыми, о чем свидетельствовало их превосходное здоровье и высокая работоспособность. Женщины и мужчины были буквально увешаны крупными серебряными украшениями, что красовались у них на запястьях, на пальцах, на шеях, в ушах, на лодыжках, причем в ушах у многих были проколоты три, а то и четыре дырочки. Даже в ноздрях, как правило, в правой, блестели небольшие кольца. Их головы венчали огромные традиционные чалмы, тело и ноги прикрывали легкие белые ткани. Все, как на подбор, и мужчины, и женщины, отличались изысканной красотой: изящные руки и ноги, тонкие запястья, развитая мускулатура, бронзовая кожа, блестящие волосы… Черты лица — энергичные и вместе с тем приятные. Это только самые общие впечатления.

Индусы приветствовали нас с неподдельной радостью, учтивостью и достоинством. Прекрасная раса! Ничего общего с этими мерзкими типами — обладателями приплюснутых носов, что смотрят на нас, скалят зубы, гримасничают и сосут сладкий сок из стеблей сахарного тростника.

Негры презирают кули-индусов, тогда как последние по всем качествам превосходят их. И белые это хорошо знают.