По Гвиане

Вид этих высоченных пальм, увешанных прекрасными плодами, был столь же прелестным, сколь и неожиданным. На плантации свыше двух тысяч деревьев. Они расположены на благоприятном месте, на подходящей почве; здесь они растут очень быстро и дают обильные плоды. Я дохожу до бухты Шатон, что вдается в сушу и образует изящную арку с прекрасным пляжем, покрытым мелким песком; поблизости из воды выступают большие серые скалы, о которые беспрерывно разбиваются волны. Справа высится гора Мон-Табо, покрытая гигантскими деревьями, а дальше виднеются холмы Бурда, придающие пейзажу мягкий зеленый тон, слегка затушеванный неуловимой сероватой дымкой.

Я сажусь под изящной листвой кокосовых пальм и, как сибарит, наслаждаюсь тенью и прохладой. Здесь собралась многочисленная компания. Какому-то дельцу пришла в голову удачная мысль открыть в этом месте бистро. Прямо на земле установлены столы; вы садитесь на грубо сколоченный стул и пьете кокосовое молоко или, точнее, кокосовую воду.

Как и везде, здесь чувствуется местный колорит. Я присаживаюсь за стол, стараясь не оказаться под кокосовой пальмой с плодами, ибо падение одного из них может причинить немалый вред моей черепной коробке; заказываю стакан кокосового молока. Поскольку напиток находится в десяти метрах от земли, официант — индус с тонкими мускулистыми ногами — проворно взбирается на кокосовую пальму (своего рода аналог винного подвала), и на землю, подобно бомбам, сыплется град кокосовых орехов. В два прыжка, которым позавидовали бы четверорукие, индус оказывается на земле. Он вскрывает секачом еще зеленый орех и подносит его мне вместе со стаканом.

Я наливаю из ореха бесцветную, совершенно прозрачную жидкость в стакан, который быстро наполняется. Мне рассказывали чудеса о вкусе и свежести этого напитка. Я доверчиво отпиваю большой глоток и очень удивляюсь тому, что не ощущаю свежести; у напитка легкий привкус какой-то своеобразной минеральной воды, напоминающий о тех недобрых временах, когда глиняный кувшин играл в жизни настолько неприятную роль, что о нем не хочется и вспоминать.

Видя мое разочарование, соседи по столу готовы возмутиться. Чего же вы хотите? Я еще не настолько креол, и моему европейскому горлу трудно привыкнуть к тем необычным вещам, которыми его потчуют уже несколько дней.

Мне советуют добавить к этой жидкости немного абсента или вермута. Если чистое кокосовое молоко показалось мне только неприятным, то такая смесь просто никуда не годится. Как мне говорили, мякоть внутренности ореха, в которой только что находилось молоко, очень хороша на вкус. Эта мякоть в сантиметр толщиной еще не созрела и имеет вид студенистой массы. Здесь ее называют «коко-молль». Официант принес мне и ложку, которой я выскребываю внутренность ореха. Пробую беловатую мякоть. Она совершенно безвкусна и похожа на голубоватую кашу, как белок яйца в мешочек, но, повторяю, она лишена всякого вкуса.

Я плачу двадцать сантимов за экзотический напиток и оставляю на чай крупную монету официанту, более удивленному подобной щедростью, чем полным отсутствием у меня восторга по поводу поданного налитка.

Возвращаюсь в город.

Пять часов дня. Я крайне удивлен тем, что уже горит много уличных фонарей, хотя на небе еще сияет солнце. В безлунные ночи Кайенна освещается керосином. В данный период наш естественный спутник блистает своим отсутствием, и поэтому действует городское освещение.

Зажигать на улицах фонари поручено аннамитам. Поскольку хранителей огня немного (из-за низкой оплаты мало охотников заниматься этой работой), то они приступают к делу очень рано, чтобы закончить его до захода солнца. На экваторе не бывает ни рассвета, ни сумерек, и это еще одно объяснение тому, что фонари горят при дневном свете.

Добравшись до дома, застаю там молодую женщину-индуску с прелестной маленькой девочкой. Эта женщина служит у господина Лаланна, богатого кайеннского торговца, владельца большого имения, расположенного на Мон-Табо, в четырех километрах от города. Господин Лаланн поддерживает деловые связи с Казальсом. Узнав, что я намерен совершить небольшую экскурсию по окрестностям Кайенны, он прислал эту женщину узнать, не соглашусь ли я совершить завтра увеселительную прогулку на Мон-Табо.

С радостью принимаю приглашение. Однако мой энтузиазм несколько охлаждают слова Казальса, объявившего, что завтра он не сможет отправиться на Мон-Табо, так как в Кайенне у него важное дело.

— Не огорчайтесь, — говорит он, видя разочарование на моем лице. — Что отложено, то не потеряно. Воспользуйтесь этим случаем, а в дальнейшем у нас будет много и других возможностей для прогулок.

— К тому же, — добавляет он, — вы будете не один. С вами отправится Дюпейра, а также двое других людей, которых я вам сейчас представлю. Вам ни о чем не надо беспокоиться. Будьте только готовы в четыре часа утра.