По Индии и Цейлону

К самцу, поглощенному наблюдениями за нами, подошли две самки. Они что-то бормочут, трогают его за руку, явно требуя внимания. Рассерженный тем, что его отвлекают, он грозно прикрикнул на них и оскалил зубы. Но стоило мне взяться за фотоаппарат, как вся компания не» медленно разбежалась и с акробатической ловкостью взобралась на самую вершину баньяна. Видимо, любой предмет в руках человека ассоциируется у них с представлением об опасности.

На дальние водоемы пролетели белоснежные пеликаны. Выскочила и тут же скрылась ящерица игуана — живой музейный экспонат (этот вид пресмыкающихся сохранился с третичной эры). Здесь эта рептилия с роговым гребнем от головы до конца хвоста ни у кого не вызывает удивления. Цейлонцев поражает острота моей реакции на каждое новое тропическое животное или растение. Вероятно, обезьяны, нектарницы и игуана им кажутся такими же обычными, как нам зайцы, голуби или ужи.

— Ребятишки у нас тут играют с игуанами повсюду. Безобидная зверюшка. Кое-где их даже едят. Мясо по вкусу напоминает курятину, — заметил один из них.

На ночлег останавливаемся в маленьком пансионате, возле озера, и я ближе знакомлюсь со своими коллегами.

Доктора Лоулес и Адан уже равно работают на острове. Грек Лоулес отчаянно тоскует по далекой родине. Он считает, что природа там куда интереснее здешней. Узнав, что меня зовут Федор, он приходит в восторг от того, что я ношу греческое имя, и с еще большим пылом принимается рассказывать о прекрасной Греции.

От него не отстает филиппинец Адан. После его воспоминаний мне начинает казаться, что я, ни разу не бывавший в Маниле, смогу пройти по ней с закрытыми глазами.

— Но ведь общепризнано, что Цейлон — самое красивое место на земле, — возражает цейлонец Банопати. — Взгляните хотя бы на эту пальмиру. Как прям ее ствол, как роскошна крона. Еще чудесней талипоговая пальма. Каждый ее лист, широкий, словно веер, достигает пяти метров длины. В древности на них писали, как на папирусе. А бананы, манго, ананасы! Посмотрите на этих бабочек, птиц, цветы…

— Дорогие друзья, — перебиваю я их. — Для каждого из нас нет ничего дороже и прекраснее родины. Ваш остров, слов нет, великолепен, но побывайте зимой в Подмосковье! Полюбуйтель на лес, обсыпанный снегом, на березу весной! Погоняйтесь на лыжах за зайцами под Минусинском!

Спор сразу прекращается.

Ночь не приносит прохлады, жарко даже у самого озера.

Мы долго молчим, прислушиваясь к звукам ночи, и изучаем звезды, которые здесь необычайно ярки. Отчетливей, чем у нас, виден расплывчатый пояс Млечного пути. Далее, над горизонтом, — созвездие Южного Креста. В зените сверкает Орион, чуть южнее от него — звезды Аргуса. На широчайшем, словно темно-синем ковре, выткана «наша» Большая Медведица, но только ковш ее перевернут. Хорошо видна Конопус, пожалуй, она горит ярче, чем у нас Сириус; созвездия южного неба — Центавра, Райской птицы, Летучей рыбы, Южного треугольника — по блеску уступают ему. По небосклону проносятся метеориты, сегодня их особенно много.

Мы расходимся, условившись встретиться за утренним кофе. Окна в номере гостиницы открыты, иначе из-за духоты не уснешь. Единственное спасение от двукрылых кровососов — полог. Он полностью закрывает кровать, особенно если бахрому подоткнуть под матрац. И все-таки откинутая во сне рука оказалась за пределами убежища и немедленно была атакована. Наутро на ней выскочило более десятка зудящих волдырей.

— Будь осторожнее в дальнейшем! — предупреждает Адан. — Хотя кулекс малярию не передает, зато может заразить филяриозом. А ведь вы-то знаете, какая это неприятная штука.

Он улыбается и добродушно похлопывает меня по плечу.

— Впрочем, все не так уж страшно. В Канди, например, у 20 процентов студентов в крови обнаружены филярии, но филяриозом они тем не менее не заболевают. Очевидно, для этого необходимо более значительное и длительное насыщение крови возбудителями. Ну, а вы у нас недолгий гость и заболеть не успеете.

Сидя за столом, я наблюдаю пробуждение дня. Дует прохладный ветерок, солнце еще не греет. Слышится пенье и щебетанье птиц. На железной крыше гостиницы копошится семья обезьян. По двору разгуливают индюки, куры и петухи.

— К этим курам, — заметил подававший кофе офици ант, — нередко приходит в гости дикий петух из джунглей. Домашний вызывает его на бой и прогоняет. Конечно, гость (сильнее, однако он всегда уступает, вероятно, из чувства справедливости.

Над озером висит легкая пелена тумана. Вдали громко хлопают крыльями пеликаны. Возле них, словно лодчонки около баркасов, снуют дикие гуси. Змеиная птица, черная е длинной подвижной головой, похожая на нашего баклана, ничуть не смущаясь присутствием людей, уселась рядом с нами на ветки затонувшего дерева. Она начисто обглодала несколько сучьев и усердно занялась рыболовством.

Мы снова в машине. Едем в одно селение осмотреть больного, а потом в Полоннаруву, город-музей, бывшую столицу Цейлона.