По Ишиму и Тоболу

Такимъ образомъ, отношенія между двумя деревнями установились самыя дружескія. Но он долго не сливались, живя каждая по своему. Пришельцы ничего не перенимали отъ старожиловъ. Видъ Новыхъ Локтей для сибиряка былъ просто нелпостью. Избушки маленькія, кособокія, безпременно пригнувшіяся къ земл; дворишки непокрытые; телги, сбруя, лошади, — все это рваное, разбитое, убогое. Классическая грязь на улицахъ, во дворахъ, въ домахъ; телята, привязанныя въ передній уголъ, куры подъ лавкой, поросята въ сняхъ. Полъ чистятъ скребкомъ. волосы чешутъ руками; моются и парятся въ печкахъ. Мужчины ходятъ въ обычныхъ полушубкахъ, въ которыхъ за множествомъ лохмотьевъ нельзя разобрать покроя: женщины съ раскрытыми грудями, а ребята безъ всякаго одянія чумазые, грязные, какъ поросята. Ко всему этому надо прибавитъ лапти. Новоселы упорно носили лапти, несмотря на то, что въ Ишимскомъ окрут совсмъ нтъ липы, не продавали лыка и на ярмаркахъ. Не имя подъ руками лыка, ново-локтинцы терпли изъ-за лаптей положительныя страданія: они выписывали лыко изъ Тарскаго округа и даже дале, пока не убдились, что съ такимъ же удобствомъ только съ меньшими хлопотами можно носить сапоги кожаные.

Въ земледльческихъ пріемахъ новоселы также сначала держались того, что они вынесли изъ Россіи: иногда пытались унавоживать поля, переворачивать сно, пахать настоящимъ плугомъ залежи и сохой воздланныя земли, но скоро бросили все это, приглядывались къ старожиламъ и, наконецъ, вс длали такъ, какъ они.

Относительно землевладнія новоселы еще скоре усвоили сибирскіе порядки. Когда земля была утверждена за ними, они раздлили ее по душамъ, съ намреніемъ передлить ее, когда будетъ нужно, черезъ нсколько лтъ, но шли года, а участки не передлялись; не передлены и теперь.

Ту же систему пользованія, какая существуетъ у старожиловъ, восприняли ново-локтинцы и по отношенію къ другимъ угодьямъ — лсамъ, лугамъ, выгонамъ и проч. Оказались у нихъ и вольныя земли, но только ничтожное количество.

Итакъ, мы видимъ, что новая деревня не сливалась долгое время съ старою, сибирскою деревней, за исключеніемъ способовъ земледлія и формъ землевладнія, которые быстро усвоивались новопришельцами. Они до послдняго дня сохранили въ неприкосновенности вынесенные изъ Россіи обычаи и порядки. Старики, пришедшіе уже сформировавшимися работниками, такъ и въ могилу понесли лапти, и только молодежь мало-по-малу, подъ давленіемъ окружающаго, подчинялась новымъ порядкамъ.

Теперь Ново-Локтинская иметъ хорошій видъ; построенная на прекрасномъ мст, она весело глядитъ изъ-за зелени лсовъ, отражаясь въ зеркальной поверхности окрестныхъ озеръ. Половина домишекъ замнилась прочными избами, въ которыхъ введено раздленіе на дв половины; наружный видъ самихъ обитателей много перемнился. Молодежь, выросшую на мст, даже трудно отличить отъ сибиряковъ, отъ которыхъ она заимствовала все, начиная отъ чисто выбленной печки и вплоть до языка. Впрочемъ, нужно еще цлое поколніе, чтобы окончательно сгладить послдніе слды различія между Старой и Новой Локтинской.

То же можно сказать и объ остальныхъ массовыхъ переселеніяхъ. Вновь образовавшаяся деревня туго сливается съ сибирскою деревней, длая сначала опыты жить и работать по-своему. Иногда эти опыты плодотворны, — вводятся не только новые пріемы земледльческіе, но и самые продукты земледлія. Такъ, брюквы лтъ двадцать назадъ сибиряки даже не видали; не имли понятія о цвтной капуст и о другихъ овощахъ.

Новоселы всегда что-нибудь приносятъ съ собой новое, освжая сибирскую культуру новыми пріемами, но въ общемъ они безъ остатка сливаются съ старожилами.

Совершенно обратныя отношенія возникаютъ между сибирскою массой и русскою единицей.

Тмъ или инымъ путемъ попадая въ сибирскую деревню, переселенецъ на первыхъ порахъ теряется. Окруженный со всхъ сторонъ чуждыми порядками и чужими людьми, онъ считаетъ себя какъ бы погибшимъ и одинокимъ. Онъ начинаетъ все хвалить русское и все ругать сибирское, съ презрніемъ отзываясь о всей жизни «братановъ». Но это продолжается не долго; давимый со всхъ сторонъ общественнымъ мнніемъ, онъ, самъ того не замчая, быстро усвоиваетъ новую жизнь, пока совсмъ не пропадаетъ въ толп, какъ исключительная личность. Черезъ нсколько лтъ его можно признать русскимъ потому только, что онъ горяче, чмъ сами сибиряки, отстаиваетъ сибирскіе порядки.

Впрочемъ, во многихъ случаяхъ и эти единицы, пропадающія въ толп, оказываютъ значительное вліяніе на старожиловъ, внося новыя ремесла. Едва-ли не этимъ путемъ возникли кустарныя производства описываемой страны, т.-е. искусствомъ и знаніями единицъ, прибывающихъ сюда съ запада.

Переселеніе единицъ сюда очень часто; чуть не въ каждомъ большомъ обществ есть пришельцы, и ежегодно можно встртить въ данномъ обществ переселенца, который хлопочетъ о приписк. За количествомъ, точно такъ же, какъ за ихъ жизнью на новомъ мст, конечно, трудно услдить и почти невозможно вывести какія-нибудь общія положенія объ ихъ условіяхъ.