По Южной Индии

Незаметно подкрадывается вечер. Короткие сиреневые сумерки спускаются на дорогу, на поля, на пальмовые рощи. Пора думать о ночлеге. Повозки подъезжают к обочинам. Мужчины распрягают быков. Женщины разводят огонь и готовят нехитрую крестьянскую еду. Огни костров тянутся вдоль дороги на многие мили. Останавливаются на ночлег целыми «большими семьями», деревнями. Наш джип едет быстрее, А вдоль нашего пути, насколько хватает глаз, все горят и горят крестьянские костры. Завтра с рассветом вновь заскрипят колеса, покорные быки потянут повозки, и босые натруженные ноги запылят по бесконечной дороге…

Могилам «святых» поклоняются не только крестьяне. В Хайдарабаде мне нередко приходилось наблюдать небольшие «урсы». Но они мало напоминали то, что я увидела в эту январскую ночь в Рангапуре.

Две основные религии Индии, развивающиеся в тесном соприкосновении друг с другом, не могли не подвергаться взаимному влиянию. Индийское мусульманство всегда испытывало и испытывает воздействие индуизма. Именно в силу этого воздействия мусульманство в Индии приобрело ряд своеобразных черт, отличающих его от ортодоксальной религии Среднего и Ближнего Востока. Поэтому у индийских мусульман есть праздники, которых нет в других мусульманских странах. И эти праздники часто похожи на индусские.

В февральскую ночь полнолуния наступает Шаб-е-барат — «ночь благосостояния». Говорят, в эту ночь луна самая яркая. Шаб-е-барат очень напоминает Дивали. Дома мусульман ярко освещаются и иллюминируются. Зажигается фейерверк, вспыхивают бенгальские огни. В эту «святую» ночь Аллах спускается с седьмого неба на третье. С этого третьего неба Аллах лучше видит своих приверженцев и их дела. И, как Лакшми индусам, он приносит ревностным мусульманам удачу и богатство. Те, кто видит его свет в эту ночь, становятся счастливыми, и их желания исполняются. Для этого надо молиться всю ночь.

В ночь на 23 февраля над Хайдарабадом взошла удивительно яркая луна. Улицы, дома, деревья были залиты голубым светом. Мостовые и тротуары тоже стали голубыми. Четкие черные тени легли на голубую землю. Свет луны заглушил уличные фонари, и они горели беспомощно и тускло. Голубовато-серебристое сияние было разлито в небе. Звезды исчезли. Только над горизонтом слабо мерцало несколько созвездий. Лунный свет высеребрил оперенье кокосовых пальм и наполнил расплавленным серебром озера и водоемы. Над Хайдарабадом стоял неподвижный теплый воздух. Казалось, дома, гранитные валуны, каменные изгороди излучают голубое тепло. И в этом лунном зное, да, именно зное, все казалось застывшим и город напоминал какие-то фантастические театральные декорации. Свет луны был таким ярким, что можно было без труда читать книгу. В голубом лунном свете четко вырисовывались минареты и купола мечетей. Это была действительно необычная ночь. Ночь Шаб-е-барат. Но она была полна не «святостью», а удивительной земной красотой.

В полночь во всех концах города раздались призывы к молитве. Улицы наполнились народом. К мечетям устремились тысячи горожан. «Нет бога, кроме Аллаха… Нет бога, кроме Аллаха». Эти слова поднимали всех мусульман Хайдарабада. В эту ночь никто из них не спал. В мечетях раздавали конфеты и сладости. Мусульмане молились: одни — в мечетях, другие — около них, третьи — дома. Перед рассветом луна пыла особенно яркой. Она освещала мечети и минареты, согнутые спины людей и обращенные к западу лица. Луну и ее свет в ночь Шаб-е-барат видели все в Хайдарабаде, а вот кто видел свет Аллаха и на кого снизошла его благосклонность — выяснить труднее. Горожане говорят, что этот свет видел крупный банкир с Султан-базара и теперь его дела пошли и гору. А лавочник Хуссейн утверждал, что в свете луны заметил самого Аллаха, сидящего на третьем небе. Лавочник получил на следующий день выгодный заказ. Живущий на моей улице рикша Али, промолившись всю ночь, «божьего света» не увидел. А проведя время в мечети, потерял выгодный ночной заработок. «Все в руках Аллаха, — мудро рассудил Али, — каждому свое». В этот день он съел в обед только один банан вместо обычных двух.

В марте наступил рамазан — месяц поста. Конечно, для таких мусульман, как рикша Али, рамазан длится круглый год. А кто ест нормально, действительно постится целый месяц. Постится и молится. В Хайдарабаде у меня были хорошие друзья — мусульмане. У них восемь детей. И дети тоже постились. Особенно усердствовала девятилетняя Чоти. Она не ела целый день, а ночью пила чай и совершала намаз. Родители, правда, не заставляли ее так строго соблюдать пост. Но Чоти была очень самостоятельным человеком и поступала по собственному разумению. Она очень похудела, и под глазами легли синяки.

— Чоти, — спросила я ее, — зачем ты это делаешь? Ты ничего не ешь и плохо спишь. Так ведь можно умереть. Чоти снисходительно посмотрела на меня.

— Так угодно Аллаху. Даже если я умру, то, значит, так хочет Аллах.

— Ну, а ты-то сама чего-нибудь хочешь?

— Есть хочу, — смущенно шепотом сказала Чоти.

— Ну поешь. Я уверена, Аллах на тебя не разгневается.

— Нельзя. Вот кончится пост, тогда…