По южным странам

После завтрака мы втроем пошли в студию — большой зал с огромным окном. Перед окном стол с красками и занавешенный мольберт.

— Вот это книги, написанные отцом, а это — матерью, — говорил Святослав Николаевич, указывая на два невысоких стеллажа. — А здесь альбомы, монографии и книги, посвященные живописи отца.

Мне показалось удивительным, что художник Рерих любит фотографировать, и снимки его безукоризненны. Девика Рани показывает мне альбомы и множество еще не наклеенных фотографий.

— Вот наш дом в Кулу. А это студия. А это я, тоже в Кулу, — объясняет она и дарит несколько фотографий с памятной надписью. Девика Рани тоже умеет фотографировать, и я становлюсь обладателем прекрасного снимка ее мужа.

— Я очень счастлив, — говорит Святослав Николаевич, — что в жизни мне привелось встречаться со многими замечательными людьми.

С раннего детства к его родителям приходили художники, писатели, поэты, историки, философы. Сам Николай Константинович был не только художником, но и ученым, исследователем. Его увлекало изучение общих корней, славянских и индо-иранских, история русского Севера и Великого Новгорода, равно как и кочевой мир Внутренней Азии и древнеиндийская культура. Заслуженной известностью пользовалась и Елена Ивановна Рерих, изучавшая индийскую философию. В 1923 году семья Рерихов попала в Индию, страну ее давнишних стремлений.

Гималаи покорили Рериха. Вместе с женой и сыном Юрием он организует в 1925 году экспедицию, продолжавшуюся почти три года. Экспедиция дважды прошла от Кашмира до Алтая и обратно, через Центральную Азию. Рерих и его спутники побывали в таких местах, куда не удалось добраться даже Пржевальскому, и собрали богатейшие научные материалы. Но Рерих не останавливается на этом. Он основывает Институт гималайских исследований в Кулу, о котором и рассказывал Святослав Николаевич в Географическом обществе. Задача института — всестороннее научное исследование Гималайской горной страны и смежных областей Тибетского нагорья. В институте два отделения: ботаническое и этнолого-лингвистическое, где занимаются также разведкой и изучением археологических памятников.

Ежегодно в начале лета, когда открывались перевалы, в высокогорные пояса Гималаев направлялись экспедиционные отряды. В них принимал участие и Святослав Николаевич. Он тоже попал в плен к Гималаям и до сих пор не представляет жизни вне гор. Каждый год он уезжает в долину Кулу, к подножию сверкающих вершин…

Когда мы вышли на площадку перед домом, солнце уже клонилось к закату. Втроем мы снова отправились на прогулку. В отдалении, скрываясь за кустами и деревьями, за нами шел слуга с двумя большими зонтами — вдруг пойдет дождь! Слуга опережал нас, когда нужно было открыть проход в изгороди. Миновав уже осмотренные плантации, мы оказались на берегу большого озера, образованного плотиной на речке, протекающей через имение. На озере гнездится множество перелетных птиц. Рерих запрещает охоту, и птицы не боятся людей. За посадками бурсеры начинается холмистая, неосвоенная земля, где буйствуют труднопроходимые колючие заросли. Это такой же скраб-джангл, с которым меня утром знакомили индийские ботаники. Здесь тоже охота запрещена.

— В этом году у нас живет шесть семей оленей, — рассказывает Святослав Николаевич. — По утрам их часто можно видеть, они подпускают к себе совсем близко. Каждый год сюда с юга приходят дикие слоны, рождают тут слонят и, побыв некоторое время, снова уходят на юг. В этом году они что-то запоздали.

Когда мы возвращались назад, от берега озера с воплями кинулись наутек несколько обезьян.

— Эти мартышки очень досаждают нам. Вот, полюбуйтесь, что они сделали, — показывает Рерих на обломанные и изгрызанные толстые листья агав, высаженных по краю плантации. — Но я не разрешаю их трогать, даже пугать. Пусть все остается как есть.

Вернулись домой уже в сумерках. Святослав Николаевич ушел, чтобы написать письмо, и я остался с Де-викой Рани. Вспоминая о московских и ленинградских встречах, она пожалела, что Святослав не научил ее русскому языку. А ей так хочется побывать еще в России и поговорить там со всеми на родном языке ее мужа.

В гостиной специальный уголок отведен подаркам из России. Книги, фотографии, хохломские матрешки, палехские шкатулки. Девика Рани помнит, кто что подарил и все бережно хранит.

Когда возвратился Святослав Николаевич, мы сели ужинать. К столу были поданы не только индийские, но и русские блюда (это уж распорядилась Девика Рани), а на десерт тропические фрукты, которые выращивает, оказывается, сама хозяйка. После ужина меня уговаривали остаться до утра, но я не располагал больше временем.

В полной ночной темноте Рерих усадил меня в автомобиль, дал в спутники верного провожатого — мало что может случиться в дороге ночью! — и я уехал в Бангалор. В полдень самолет унес меня в Хайдарабад, через три дня — в индийскую столицу, а спустя две недели — домой.