По холодным следам

— Но и не верить в Бога тоже неправильно, — возразила я. — Библия говорит, что нам следует верить в Иисуса.

— В Библии также говорится, что легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царствие Небесное, — заметил он с усмешкой.

Я не была уверена, что мы богаты, но точно знала, что у Кэндис семья состоятельная: я достаточно часто ночевала у нее.

Потом Чарли сказал, что важно не осуждать других, а самому прийти к спасению. Он сказал, что я очень храбрая, раз хожу в церковь одна. Он сказал, что у меня душа искателя.

Сколько себя помню, меня всегда мучило, что никто не может понять чувств и мыслей другого человека. От осознания, что никто не сможет проникнуть мне в голову, я казалась себе самой одинокой девочкой в мире. Я страстно жаждала уничтожить эти границы. Жаждала появления некой ауры, волшебного потока, пронизывающего планету и соединяющего всех и вся.

Когда Чарли заговорил со мной, я увидела, что границы исчезают и расстояние между нами сужается.

Чарли трижды отвозил меня домой из церкви. Каждый раз, когда он высаживал меня на стоянке у аптеки в Кирквуде, я покупала какой-нибудь пустяк, конфеты или журнал, чтобы, пройдя четыре квартала до дома, объяснить, почему родители Кэндис высадили меня именно там. У меня всегда был наготове ответ, но мама даже не спрашивала. Стояла весна, и она обычно чем-нибудь занималась во дворе, когда я возвращалась домой с фирменным пакетом из аптеки. Наверное, ей не приходило в голову, как нелепо покупать такую ерунду за четыре квартала от дома.

На стоянке у аптеки разговоры с Чарли становились глубже тех, что мы вели в его маленьком кабинете в церкви, куда постоянно врывался секретарь, чтобы воспользоваться копировальным аппаратом. На стоянке Чарли как-то признался мне, что вообще не верит в ад. Всем нужен свод правил: люди хотят получить инструкцию для жизни, хотят, чтобы им точно сказали, как поступать. Но Иисус пришел, чтобы уничтожить правила. Иисус пришел, чтобы стереть законы, написанные на каменных скрижалях, и вместо скрижалей написать их на наших сердцах. Он хочет, чтобы мы сами чувствовали истину внутри себя, когда молимся Господу.

— Бог послал Иисуса в облике человека, — добавил Чарли, положив руку на спинку моего сиденья, — чтобы научить нас быть людьми.

От него терпко пахло лосьоном, и я впервые увидела, какие у него красивые голубые глаза, а светлые ресницы длиннее, чем я думала.

— Никогда не забывай, — сказал он мне, и я не забыла. — Люди всегда будут тебя подводить. Кэндис тебя подведет. Твои родители тебя подведут. Я подведу тебя. Только Бог всегда будет рядом.

Я кивнула, глядя ему в глаза. Его пальцы слегка касались моего плеча, а потом он со вздохом убрал руку со спинки сиденья.

Я тоже отодвинулась.

Вернувшись к себе в комнату, я сменила церковное платье на домашнюю одежду, но не пошла вниз, а забралась в постель и натянула одеяло на голову.

Бог послал Иисуса в облике человека, чтобы научить нас быть людьми.

Кого Бог послал, чтобы научить меня быть женщиной? Чарли?

Когда на следующей неделе я пришла в воскресную школу, его уже не было. Одна из старейшин церкви, женщина лет пятидесяти, которая вела занятия в воскресной школе, сказала нам, что по личным причинам Чарли пришлось уйти в отставку и вряд ли он вернется. Уже начаты поиски нового молодежного пастора, а пока занятия приостановлены.

— Можно хотя бы попрощаться с ним? — спросил кто-то.

— Давайте купим открытку, — предложила Кэндис. — И все подпишем ее.

— Было бы здорово, — сказал самый старший из учеников. — А теперь достаньте Библию и обратитесь к Первому посланию к Коринфянам, глава тринадцатая.

Даже я знала этот стих. Он был напечатан в церковных бюллетенях и вышит на некоторых гобеленах в залах. Но на этот раз слова, казалось, были обращены прямо ко мне: если я имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто[9].

Чарли говорил, что подведет меня. И оказался прав. С его уходом в церкви стало скучно, и я перестала ночевать у Кэндис. В школе я записалась в легкоатлетическую команду. Я не слишком хорошо бегала на скорость, но могла преодолевать большие расстояния, быстро разгонялась и неплохо брала препятствия. Глядя на девочек, с которыми мне предстояло тренироваться летом, на всех нас, выстроившихся на пыльной дорожке, на наши стройные ноги, обтянутые нейлоновыми шортами, я знала, что мне больше не нужны ни Кэндис, ни церковь, ни Чарли. В восьмом классе у меня будут настоящие подруги, которые научат меня делать прическу, краситься и общаться с мальчиками. Девочки из легкоатлетической команды устраивали ночевки и выездные встречи; они рисовали друг другу на лицах полосы и слово «Найк». Они были одной командой. Когда я пошла в восьмой класс, у меня наконец-то началась настоящая жизнь.

Через несколько месяцев я получила приглашение в чат.

Его звали Джон Дэвид. Вместо фотографии — очертания головы с вопросительным знаком внутри. Судя по странице в «Фейсбуке», ему исполнилось шестнадцать, и в его профиле совсем не было друзей.