По кличке Рейнджер

В конце концов все вопросы разрешились достаточно удачно. Будет чем порадовать Амарова. Со всеми заданиями Шарифов справился на пять баллов. И готовился к отлету.

Повязали его, когда он вышел из подвального ресторанчика, который облюбовал себе для ужинов. Заведение славилось хорошей кухней. И там было спокойно.

Часы показывали около девяти вечера, когда Шарифов со слегка гудящей от хорошего вина (Коран в части неприятия вина он не признавал) вышел из ресторана. Был прекрасный сине-прозрачный московский вечер. Хотелось прогуляться пешком.

И прошелся. Тридцать метров.

– Стоять, – услышал он властный голос.

К нему подошли трое. Невысокий старший лейтенант и два амбала – сержант и старшина в бронежилетах, с резиновыми дубинками, прозванными «демократизаторами».

Шарифов пожал плечами и остановился. В эти дни в Москве опять ввели долгоиграющую операцию «Смерч-антитеррор», а потому хватали и проверяли всех кавказцев. Шарифова за последние дни останавливали раз двадцать, но все ограничивалось проверкой штампа регистрации.

– Ваши документы, – потребовал старший лейтенант.

– Уже третий раз сегодня проверяете, – сказал Шарифов.

– А ты чего, против? – встрял сержант, выпятив челюсть, зло разглядывая азербайджанца и поигрывая дубинкой.

– Нет, не против, – заискивающе улыбнулся Шарифов, знавший, что против ветра не наплюешься, а против сержанта при исполнении не попрешь, особенно когда у тебя специфически горбатый нос. – Порядок нужен.

– Вот именно. А вы, орлы с Кавказа, его нарушаете, – напирал старший лейтенант.

– Разные люди есть, – философски произнес Шарифов. – На Кавказе больше хороших людей. Плохие просто в глаза бросаются.

– Ага, – кивнул старший лейтенант, протягивая документы сержанту. – Бросаются.

Шарифов затравленным взором проводил свой паспорт, исчезнувший в кармане сержанта.

– Поедем в отделение, – уведомил не терпящим возражений голосом старший лейтенант.

– За что?

– Проверим. Не виноват – отпустим. Виноват – посадим, – изрек старлей.

– Ага, – довольно поддакнул сержант, выразительно постучав дубинкой по ладони.

– Но…

– В автобус.

Шарифова быстро и профессионально обшмонали в поисках оружия. Естественно, не нашли такового.

Неподалеку стоял зеленый потрепанный «пазик». В нем сидели две торговки водкой и пьяный очкарик со следами былой интеллигентности на изможденном лице.

Грубый сержант уселся на переднее сиденье, а старший лейтенант и старшина отправились на дальнейший промысел.

Шарифова усадили на жесткое сиденье с порезанным коричневым дерматином, рядом с пьяницей. Тот мрачно покачивался взад и вперед и время от времени глубоко и отчаянно вздыхал.

Шарифов наливался злостью. Можно держать в руках нити операций, приносящих миллионы долларов. Можно оптом скупать генералов МВД, прокуроров и таможенников. Можно заводить карманных депутатов. И все равно – ты ничто перед милицейской мордой, у которой план на доставку в отделение кавказцев.

– Тебя-то за что? – обратился к нему пьяница. Язык его заплетался.

– Ни за что.

– А-а. За нос.

– Ага.

– За горбатый нос. Пластическую операцию надо делать, дружище. Без этого долго не протянешь.

Шарифов усмехнулся. В словах пьяницы была доля истины.

– Не, ну что творится? – не унимался пьяный. – Пить нельзя. В кепке-«аэродром» ходить нельзя. Тут как тут. «Наша служба и опасна, и трудна», – запел он.

– А певцу сейчас аплодисмент. По роже, – лениво откликнулся сержант.

– Во. И петь нельзя. – Пьяница опять качнулся. И повернулся к Шарифову: – Из Грузии залетел?

– В России живу, – сказал Шарифов.

– Во, вижу что-то родное в тебе. А ты, оказывается, русский. – Пьяница икнул.

– Это где ты в России живешь? – встрял в разговор сержант.

– В Семиозерске.

– О, земляк. – Пьяница хлопнул его по плечу, и Шарифов едва сдержался, чтобы не врезать по этой руке, а лучше – сразу по физиономии. – Я тоже оттуда. Служил в этой дыре. Родине столько лет отдал. А за что? Ни за хрен… Земляк, они думают, я алкаш. А я – кандидат наук. Химик.

– Химик, – хмыкнул сержант. – Из тех, которые на химии сидят?

– Биохимик. Я под этим долбаным Болотниковом, в этих долбаных болотах, под этой долбаной землей знаешь сколько лет проторчал? Психотропы удумывали.

– Удумщик, – еще наглее ухмыльнулся сержант.

Шарифов напрягся.

– Ты что, под Болотниковом служил? – спросил он.

– И как служил!

– Так там ничего нет.

– Это тебе кажется, что нет. А было, – хитро потряс пальцем пьяница.

– Никогда бы не подумал.

– Тс-с, – тот прижал палец к губам. – ЦРУ не дремлет.

– Трезвяк по тебе не дремлет, – сообщил сержант.

– А прав, служивый. Все ЦРУ давно в Кремль переехало… Ну, была у нас под Болотниковом лаборатория. Не, я правда биохимик. Знаешь, какой самогон гнал.

Он икнул, привалился к сиденью и замолк, пьяно всхрапнув.

Шарифов сидел, сжав истертую тысячами ладоней металлическую трубку на спинке сиденья перед собой. Голова немного кружилась. Удача. Шайтан задери, бывает же такое!

Через десять минут в автобус поднялся уже знакомый старшина.

– Семеныч в отдел отчалил, – сообщил он своему сослуживцу. – Нам сказал – еще пошмонать. И этих в отдел.

– Сказал – доставим.