По когтю льва (СИ)

Солнце светило почти по-летнему, когда он подходил к дому Вако. На прошлой неделе шли дожди, разбухшая от влаги земля не могла принять в себя всю воду и то тут, то там в саду чернели глубокие лужи. На дне их были щедро рассыпаны горсти медных и золотых монет - палая листва, а тёмная вода, кажется, хранила всю память прошедшего лета. Никто не пил отсюда, никто не проверял глубину омута прутиком. Глубокие чаши луж берегли последнюю воду, пролившуюся в этом году, как святыню.

Мира, стоя на крыльце, гляделась в своё отражение в одном таком омуте, натёкшем с крыши. Ребята - друзья Доната гомонили в глубине сада.

- Не смотри туда. Это бездна похуже зеркала Регины Вако, - предупредил Винсент, поднимаясь. Мира обернулась, стискивая в руках небольшой свёрток. Она была в тёмно-синем дорожном платье, но без шляпки. Это поставило Винсента в тупик.

- Собираешься на прогулку?

- Да.

- Тогда ты забыла шляпку.

- Да? - Мира застенчиво улыбнулась и провела рукой по гладко зачёсанным волосам. - Действительно, забыла. А ты решил меня навестить?

Он смутился:

- Не совсем… Хотел поискать один старый этюд. Если я его не сжёг двадцать лет назад, он где-то в этом доме.

- Вполне возможно, я до сих пор была далеко не во всех его комнатах, - Мира опять улыбнулась, и новая улыбка показалась Винсенту виноватой. - Правильно, что ты пришёл… Мы давно не виделись.

Слова её, как и взгляд, казались несколько рассеянными. Мыслями Мира была не здесь. Женщина поставила свёрток на перила, облокотилась о перила крыльца, но смотрела теперь не в омут лужи - дальше, в сад, где играли дети.

- Помнишь, как ты сам играл там? - вдруг хрипло заметила она. - Сколько же лет назад это было?

- Давно. И, мне теперь кажется, это было в совсем другом мире… Помнишь? - он нахмурил брови и напевно произнёс: “Никогда, никогда выходи после заката, не то станешь добычей сarere morte!”

- Я никогда не говорила так… прямо, - она смеялась.

- Я слышал так, - он осмелился подняться к ней на крыльцо и заглянуть в ту бездну, куда гляделась она. Тёмное зеркало воды отразило двух немолодых уже людей.

- Не верится, что это, там, мы, правда?

Зеркало воды задрожало. Подул ветер, по-осеннему пронизывающий. Мира передёрнулась и обняла себя за плечи, надеясь согреться. Винсент начал снимать куртку, чтобы согреть её, но Мира остановила его:

- На нужно. Я возьму накидку, - но в дом не пошла… Окончательно сбитый с толку, Винсент остался с ней. Мира всё глядела в сад, и задумчивая улыбка порой трогала её губы.

- Сын сейчас поведёт свою шайку к дому Калькаров, - заметила она, глядя на стайку ребят, пошедшую к воротам.

- Они, что, играют у дома Калькаров?

- Да. В разросшемся саду Калькаров. К границе дома им подходить запрещено. Да Донат и не станет… Игры в доме - неуважение к памяти тех, кто там погиб.

- Наверное, играют в охотников и вампиров…

- Я обучила Доната всему, что знаю сама и как вампир, и как охотник. И родительская защита сопровождает его с рождения… Но охотника из него не выйдет. Детей новой Карды совершенно не увлекают старые темы, - Мира махнула светловолосому предводителю ребятишек рукой и улыбнулась. Винсент заметил: эта улыбка, едва сын отвернулся, стала горькой.

- Ты стала очень загадочной в последнее время!

- Я просто открыла, что, оказывается, можно говорить не всё. И этим ты значительно облегчишь жизнь и себе, и окружающим.

- Твои недомолвки давно оскорбляют меня, - Мира вздрогнула и низко, виновато склонила голову, а он, довольный, что тётя сама подвела его к неприятной для обоих теме, продолжил. - Ты мне не доверяешь?

Мира молчала, и это начинало его злить:

- Неужели после стольких лет, стольких событий ты лжёшь мне? Я простил тебе одну тайну, но снова…

- Тебе я доверяю больше, чем кому-либо! Но…

- Но?

Мира так и не закончила фразу, пальцы нервно барабанили по перилам. Винсент вздохнул: опять он занялся обличением! Нет, так правды он от неё не добьётся…

- Думаешь о прошлом или о будущем?

- О настоящем. И оно неплохо.

- Пожалуй.

Несколько минут они простояли молча. Винсент тщетно подыскивал темы, чтобы продолжить беседу. Уходить в дом не хотелось. Этот разговор, он чувствовал, будет серьёзным и, возможно, даже откровенным, чего не было много, много лет.

- Видел сегодня свой чёрный экипаж?

- Впервые о нём забыл. Слухов об Избранном нет?

- Тишина.

Он усмехнулся:

- Недавно я подумал: жаль, что у меня не получилось тебя исцелить. История могла пойти совсем иначе.

- Я ни о чём не жалею. А, разве, жалеешь ты? - Мира наконец-то подняла голову, взглянула глаза в глаза. Винсент нашёл её руку на перилах крыльца, сжал холодные пальцы. Кажется, сейчас он сумеет сказать то, что держал в себе долгие годы. Может, эта откровенность разрушит незримую стену лжи меж ними?

- Я жалею, что ты сестра моей матери. Родство не объединило, наоборот, разделило нас, Мира.

Она грустно улыбнулась, но стена лжи меж ними осталась на месте:

- Ты болен мною давно. Я знаю, знаю… Но что я могу сказать тебе? Я сказала всё много лет назад: ты мне как сын. Одиночество усугубляет твою болезнь сейчас, но, я надеюсь, после моей смерти ты исцелишься.