По ком звенит бубен?

Сияющий как медный таз ведущий во фраке, надетом на голое тело, периодически выходил на сцену и объявлял имена и номера исполнительниц стриптиза. Вдоль всего подиума с металлическими отполированными потными телами танцовщиц с шестами тянулась барная стойка, где сидели в основном особи мужского пола и пускали слюни, глядя на обнаженную красоту, и запивали свое горе спиртными напитками, а горе заключалось в том, что смотреть можно было, а вот действовать, увы, нет. Матвей увидел лицо Максима и испугался, решив, что парня сейчас хватит удар при виде стольких обнаженных женских тел. Руки у него затряслись, глаза заискрились, а ноги сами понесли его к барной стойке, хотя Матвей предпочел бы сесть за столик в ресторане и заказать себе виски, расслабиться и отдохнуть. Но пришлось тоже расположиться вместе с племянником и смотреть представление девушек уже в который раз. О том, чтобы расслабиться, не могло быть и речи. Многих танцовщиц Матвей знал лично, встречал их в гримерной, когда приходил к своей любовнице Марине.

— Что будем пить? — спросил бармен у Максима, кивнув Матвею и наливая ему двойную порцию виски со льдом.

— Апельсиновый сок! — рявкнул за него Матвей.

— Дядя Матвей, — заныл племянничек, — можно мне хотя бы пивка?

— Молчать! А за дядю ты мне ответишь!

— Ой, дядя Матвей, смотри, какая красивая девушка! — закричал Максим, хватая дядю за руку и расплескивая виски.

На сцену вышла рыжеволосая «Огненная леди» в костюме амазонки, на которой в конце представления от костюма не остается и нитки.

«Зря я заказал Максимке апельсиновый сок, все равно он пить ничего не сможет, совсем обалдел, — подумал Матвей, оценивающе оглядывая Марину. — И эта женщина носит моего ребенка! Какой ужас! Что она себе позволяет, будучи беременной?! Раньше я не думал о ней в таком плане, хотя она тогда и не готовилась стать матерью. Я не хочу, чтобы она этим занималась… да, я не хочу…»

После второго бокала виски Матвей взял словно окаменевшего племянника за руку и повел с собой за кулисы. Гримерка Марины, которую она делила еще с одной девушкой, яркой брюнеткой с длинными кудрями под псевдонимом «Багира», была маленькой комнаткой без окна и кондиционера. У стены центральное место занимал трельяж, перед ним стоял крутящийся стул, вдоль другой стены находились диван и старый шкаф. Кругом валялись мишура, перья, боа, специфического вида обувь на огромных платформах, прозрачных каблуках, украшенная кружевами и стразами. На диване была навалена кипа красочных блестящих костюмов. Пахло в гримерной духами, цветами и потом, вообще воздух был очень спертым в этом тесном помещении. Марина сидела в легком пеньюаре на стуле, опустив плечи и тяжело дыша. Тело ее было покрыто капельками пота и блестками. Она повернулась к вошедшим мужчинам и закинула ногу на ногу.

— Какие люди! Я, честное слово, думала, что тебя, красавец, больше не увижу, — сказала она, томно выгибая спину, как кошечка, и глядя на своего друга.

— Вы так танцевали, вы такая классная! — брызжа слюной, восторженно заговорил Максим.

— Какой славный юноша, — оглядела его Марина. — Матвей, и давно ты путаешься с желторотыми птенцами?

— Ты поосторожнее с ним, а то по статье «совращение несовершеннолетних» пойдешь, — предупредил он, заметив, с каким чувством его племянник припал к ногам девушки, а она с удовольствием играла его густыми локонами, запустив в них свою ухоженную белую ручку с длинными красными ногтями. — Я не такой подлец, как ты думала обо мне, чтобы бросить тебя в таком положении, — ответил Матвей, рассматривая расклеенные по всем стенам красочные плакаты полуголых девиц. — Я хочу, чтобы ты прекратила выступления.

— Зачем?

— Затем, что ты беременна!

— Об этом знаешь только ты! Это незаметно еще, — ответила Марина, распахивая халатик и показывая всем плоский животик с блестящим камешком в пупке.

Максим замер, Матвей раздраженно передернул плечами:

— Ты должна думать о ребенке! Мне неприятно видеть тебя танцующей…

— А мне очень приятно, — сглотнул племянничек, не отрывая взгляда от пупка.

— Как будто мой ребенок танцует с тобой. Это унизительно, словно его отец не может обеспечить ему будущее, — закончил мысль Матвей.

— Ты три года встречался со мной и не брезговал, и только когда я забеременела, заявляешь мне, что то, чем я занимаюсь, — унизительно, — ехидно заметила девушка.

— Ты говорила, что я тебе дорог. Так вот послушай мое мнение, я против.

— Дорогой, я зарабатываю за месяц пять тысяч долларов, я и наш ребенок захотим кушать, кто нас будет обеспечивать? — промурлыкала Марина.

«Права была мама, я — болван, которого просто посадили на крючок», — мелькнула у него мысль.

— Я согласен полностью содержать тебя и обеспечивать, откажись от работы! — сказал он.

— Может быть, еще и женишься на мне? — лукаво посмотрела на него Марина.

— Об этом мы уже говорили, — вздохнул он.

— Марина, а можно я на вас женюсь? — блеснул голубыми глазами Максим.