По кому Мендельсон плачет

Охранник помедлил, но потом все же решил подчиниться старшему и ушел. Эдита стояла, не зная, куда деться от смущения. Она почти не сомневалась в том, кто сейчас войдет к ней. Этот голос вызывал в ней совсем особые чувства, все в ней трепетало и вибрировало в ответ на его звуки. Ни один другой голос не пробуждал в ней такого отклика. Разве что мамин, но там вибрации были немного иными — мягче и в то же время глубже. А тут как порыв, цунами. Нет, Эдита не могла ошибиться. Это был тот самый Накачанный, который уже дважды за сегодняшний вечер появлялся в ее жизни.

И когда он шагнул через порог, девушка вся вспыхнула. Как же ей было стыдно из-за собственной наготы! Вот странное дело, перед охранником ей было плевать, что она стоит голая. А тут засмущалась, чуть ли не до слез.

Но Накачанный отнесся к ее виду нормально.

— Ого! Они тебя уже и обрили. Быстро они тут работают.

И вроде бы ничего такого не сказал, не утешил, а на душе у Эдиты стало легче. И стыд куда-то подевался. В конце концов, что тут такого, ну, голая, что, он голых девиц не видел, что ли? Вот только что он на нее так смотрит? Вроде как с ужасом?

— Что со мной будет? — спросила она. — Что они хотят со мной сделать?

Но Накачанный ничего не ответил. Вместо этого он сам спросил, и голос у него звучал сдавленно.

— Как, говоришь, твое имя?

— Эдита.

Накачанный в ответ хлопнул себя по лбу. Сильно так хлопнул. От всей души.

А потом закричал:

— Вот я болван! Нет, я болван из болванов! И нет мне прощения!

— По… по… почему?

Отчаяние Накачанного было так велико, что Эдита даже заикаться стала. Впрочем, возможно, последнее было просто оттого, что ей было холодно.

— Ведь ты же мне говорила, как тебя зовут. А я не придал этому значения. Решил, что просто так совпало!

— Что совпало?

Но Накачанный не ответил.

— Скажи, твоя мама занимается наукой? — спросил он вместо этого.

— Да. Мама — ученый. Оптик.

Почему-то это еще больше расстроило собеседника.

— Оптик, — простонал он. — И зовут ее Марина?

Несмотря на всю ситуацию, в которой она оказалась, Эдита почувствовала радость:

— Вы знаете мою маму! Я ее ищу! Она пропала!

— Наслышан об этом.

Наслышан! Теперь радость буквально затопила девушку. Нет, не ошиблась она в этом человеке! Недаром он с самого начала показался ей симпатичным. Но вот чего Эдита уж никак не ожидала, так это того, что именно тут, в этом страшном месте она сумеет найти человека, который знает о том, что случилось с ее мамой.

— Скажите мне одно, она в безопасности?

— Полностью безопасных мест в нашем мире не бывает. Но если сравнивать с тобой, то она в полнейшей безопасности.

— А я… Я в опасности?

Накачанный вместо ответа кивнул. Потом он подошел к Эдите, взял ее за подбородок и приподнял ее голову.

— Не стану утверждать, что я делаю это только ради тебя, это было бы и неправильно и неправда. Но… но я тебе помогу избежать той участи, которую эта шобла для тебя приготовила.

— Ой, помогите! Пожалуйста!

— Но для этого ты должна меня слушаться. Обещаешь?

— Да-да, клянусь, — заторопилась Эдита. — Я все сделаю. А что нужно?

— Ты должна забыть о том, что я к тебе приходил. Забыть и делать все то, что тебе велят.

— А… А вы?

— Я приду тебе на помощь в тот момент, когда ты этого будешь меньше всего ожидать.

И что оставалось делать Эдите? Положение у нее было не то, чтобы спорить. И она кивнула. Что же, хоть какой-то лучик надежды, да имеется.

После ухода Накачанного ей не пришлось долго ждать. Вскоре за ней пришли. Это были какие-то люди, которых Эдита не знала. Почему-то их вид заставил ее задрожать. Никто из них не сделал ей ничего плохого, они даже не прикасались к ней, но в отличие от самой девушки, они были полностью одеты. Ни единого кусочка голой кожи не выглядывало на свет. Даже их руки были прикрыты длинными перчатками. Лица и те закрывали маски.

— Идем, — сказал один из них. — Скоро ты будешь готова предстать перед лицом Хозяина.

Теперь Эдиту отвели в парадную часть дома. Тут и интерьер был куда богаче, и люди по большей части были уже не слугами, а господами. Девушка отличала их так: слуги — это те, кто ходит без масок. А вот господа и одеты богаче, и лица у них у всех всегда закрыты. Все они смотрели на нее. И Эдита не могла разобрать под масками, что светится в их глазах — жалость, брезгливость или злоба?

Да и какая разница? Весь этот дом, эти люди, все тут внушало ей ужас. Внезапно девушке стало трудно дышать. Потом перед ней возник столб, возле которого ее заставили встать. Двое слуг встали рядом, крепко держа ее за руки. И это заставило Эдиту задергаться. Но ее держали так крепко, что она даже пошевелиться не могла. Затем ее внезапно поставили на колени, а в следующее мгновение ее плечо пронзила боль. Эдита взвыла, и тут же ей в рот сунули кляп. Теперь она могла лишь стонать, а ее плечо буквально разрывалось от сильной боли.

А вокруг раздавалось лишь радостное улюлюканье.

— Теперь ты носишь метку хозяина, — прокричал ей кто-то в самое ухо. — Теперь ты наша!