По кому Мендельсон плачет

— Похоже, нашей избраннице не нравится быть главным украшением нашего праздника. Похоже, у нее на сегодняшнюю ночь были другие планы.

Все зрители угодливо захихикали. А некоторые так даже засмеялись в голос. Эдита же нахмурилась. Но отнюдь не сказанное было тому причиной. Девушка пыталась сообразить, где она могла слышать этот ехидный, тонкий и высокий голос? Пыталась и не могла. А ведь она его точно где-то слышала. Где-то совсем близко от мамы. Эдита невольно вспомнила тот день, когда она была у мамы на работе в лаборатории. И тогда за стенкой она слышала этот голос. Но на ее вопрос, кто это там такой противный, мама ничего не ответила. А другие сотрудники отвели глаза. Между тем голос раздавался в одной из тех лабораторий, куда Эдите ходу никогда не было.

Пока девушка пыталась понять, что это значит лично для нее и как она может это использовать в своих интересах, Коротышка снова произнес:

— Ну-с! Начнем наш пир!

Эдита невольно огляделась по сторонам. И где же еда? Что-то не видно ни столов, ни приборов. Впрочем, столы появились в тот же миг, когда девушка про них подумала. Из-за тяжелых темно-алых занавесей столы на колесиках выкатили проворные слуги. Они подобострастно поклонились собравшимся, обмахнули приборы белоснежными салфетками и так же проворно скрылись за занавесями.

Теперь столы на сцене были. И тарелки были. И даже приборы имелись. Они лежали так близко от Эдиты, что она могла рассмотреть их острые зубцы и лезвия и угольно-черные рукоятки. Недешевые приборчики. И тарелки очень тонкого фарфора. Но вот угощения на них по-прежнему не наблюдалось. Накрытые белоснежными скатертями столы были уставлены одними пустыми тарелками.

Внезапно возле столов появился обнаженный до пояса мужчина. В руках он держал два огромных мясницких ножа, которые со звоном непрестанно затачивал друг о друга, как это иногда делают мясники на восточных базарах для привлечения большего количества публики. Но где же само мясо? Запеченный бычок или жареный барашек. Кого они будут резать?

Но к удивлению Эдиты, сколько бы она ни вертела головой, никакого намека на барбекю она не замечала. Сам мясник направился прямиком к ней. Он не сводил с нее своего кровожадного взгляда, а ножи в его руках поблескивали очень уж зловеще. И внезапно Эдита поняла. Главное блюдо предстоящего пира — это она! Точнее, его единственное блюдо.

На мгновение девушке стало интересно, как они собираются ее съесть? Целиком или по кусочкам? Сырой или поджарят? А соус какой к ней подадут? Но когда мясник приблизился к ней настолько, что девушка смогла уловить его запах, ее прошиб пот, а потом окатила волна ледяного ужаса. Господи, ее же сейчас будут резать! Живьем! Станут отрезать от нее по куску и раскладывать на белоснежных фарфоровых тарелках. А эти в масках станут поедать ее теплое мясо!

Если бы Эдита могла, она бы заверещала в этот момент от ужаса. Но рот у нее был предусмотрительно заткнут, так что орать она не могла, только мычала, глядя на приближающиеся к ее груди лезвия. Неужели, они станут резать ее живьем! Это же настоящее живодерство! Вообще ни в какие рамки! Хоть бы прикончили ее сначала!

Чтобы не видеть всего этого ужаса, девушка закрыла глаза. Господи, кому же ей молиться? Кто может ее спасти в таком безвыходном положении? Никто ее не спасет, только чудо. Ну а кто у нас главный по чудесам? Мысли Эдиты судорожно метались, она пыталась вспомнить. И вдруг само собой всплыло имя — Николай!

Несмотря на безвыходность положения, девушка даже как-то приободрилась. Да, все правильно она вспомнила, Николай Угодник — архиепископ Мир Ликийских. Только ему под силу сотворить такое чудо, спасти Эдиту от неминуемой смерти! Надо его попросить. И плевать, что рот у нее заткнут, для святого замкнутые уста — это ерунда. Он слышит голос сердца, голос души, так что надо звать на помощь.

И девушка взмолилась изо всех сил:

— Батюшка Николай! Спасай меня! Скорее!

Конечно, полной уверенности в помощи у нее не было. Все-таки она порядочная грешница. И в церковь ходит нечасто. А когда ходит, наверняка что-то там делает неправильно, поскольку вся семья у них совсем в делах церковных неразбирающаяся. Так что же, не поможет ей тогда святитель Николай? И внезапно какая-то жаркая волна поднялась из глубины ее существа. И Эдита почувствовала: нет, поможет! Обязательно поможет! И услышит. А уж как именно поможет, это ему решать.

И в тот момент, когда девушка уверилась, что все с ней будет хорошо и что умрет она не сегодня, не сейчас, и не так, над головами собравшихся откуда-то с потолка раздался возглас, в котором перепуганная Эдита сперва признала глас Божий. И лишь мгновение спустя она догадалась, что эти звуки издают вполне обычные земные люди.

— Сдавайтесь! — кричали они. — Вы окружены!