По краю безумия (СИ)

— Вы все прекрасно понимаете. Извините меня, может, я лезу не в свои дела, но я видела, как Вы постоянно рассматриваете фотографии на своем телефоне одной молодой особы. — Вы ее любите?

— Да, — сдавленно отвечаю я, понимая, что нет смысла отпираться. — Но я не хочу о ней разговаривать.

Мы недавно расстались.

— Расстались, любя? — выгибая брови, спрашивает женщина.

— Да, все сложно и необъяснимо.

— Я не буду лезть к Вам в душу, — говорит Ольга Анатольевна, разливая нам чай. — Но знаете, так бывает, что жизнь разводит людей только для того, чтобы показать, как они важны друг для друга, — возможно, она права. Только вот мне не нужно было расставание, чтобы понять, как важна для меня Таисия. А принцессе.… Задумываюсь над ее словами, слышу, как в моем кармане начинает вибрировать телефон.

— Если Вы позволите, я отвечу на звонок.

— Да, конечно, могли бы и не спрашивать, — выхожу из-за стола, прохожу в прихожую, вынимаю телефон из кармана. Это Серов. Я не общался с ним с того дня, как устроился на эту работу.

— Да.

— Ты уже знаешь? — как-то отстраненно спрашивает Серов.

— Знаю что? — не понимаю я.

— Значит, не знаешь, — выдыхая, отвечает мой бывший начальник.

— Вчера подорвали машину Аркадия Станиславовича, — пауза, еще один его глубокий вдох. — В общем, похороны состоятся завтра. Двойные. С ним была супруга, — и вновь тишина, словно мы по рации разговариваем и он отключается после каждой фразы, — облокачиваюсь об стену, сжимаю телефон в руках.

— Как она? — задаю самый главный, волнующий меня вопрос.

— В общем, по этому поводу я и звоню. Мы не справляемся с ней. Она…, - запинается, будто подбирает слова. — Второй день не выходит из комнаты, ничего не ест и не пьет, прячась под одеялом, как маленькая девочка. Любые наши попытки поговорить, только усугубляют ее состояние. Я хотел бы тебя попросить поговорить с ней. Вы были близки…. Я не знаю, что там у вас произошло, но сейчас она нуждается в близком человеке. Завтра похороны, на которые она категорически отказывается идти, — Боже, как я не почувствовал, что моей маленькой девочке плохо?

— Я скоро буду, — отвечаю я, сбрасывая звонок.

* * *

Когда увидел ее, завернутую в одеяло в темной комнате, я содрогнулся от боли и отчаяния, которыми была пропитана комната Таисии. Она плачет, уткнувшись мне в шею, разрывая в клочья мое сердце, выворачивая мне душу наизнанку. Никогда так остро не ощущал боль и отчаяние другого человека.

Никогда так не хотел забрать боль родного человека. Возможно я ужасный человек, но я даже боль матери не чувствовал так сильно, как боль моей девочки. Я бы отдал свою жизнь, только ради того, чтобы моя любимая девочка больше не страдала. Знаю, что это ненормально, но я настолько одержимо ее люблю… Качаю ее, как ребенка, что-то шепчу, пытаясь успокоить, и сам начинаю задыхаться от очередной дозы близости с ней. Она, наконец, успокаивается, засыпая в моих руках, а со мной творится что-то немыслимое. Ей плохо, а я наслаждаюсь ее близостью, прижимаю к себе, непрерывно ласкаю, пропускаю ее шелковистые волосы сквозь пальцы и понимаю, что убиваю себя этим. Не получилось у меня все оборвать. И оставить мою малышку одну, тонуть в своем горе, я тоже не могу. Девочка моя, что же ты со мной делаешь?

Утро вступает в свои права, а я смотрю на принцессу, глубоко дышу, и каждый вздох отдается мне болью в груди. Она такая маленькая, осунулась, бледная, но все равно красивая. Моя малышка не хочет на похороны. И правильно. Никто не хочет видеть своих родителей в гробу. Зачем? Чтобы эти ужасные мгновения мучили тебя в кошмарах. Лучше не видеть этого и помнить их только живыми. В эту минуту мне захотелось плюнуть на все и увезти ее далеко отсюда. Украсть ее, спрятать от всех.

Но… Меня не поймут и не простят. Когда принцесса придет в себя, она возненавидит меня за то, что не дал ей проводить родителей в последний путь. Поэтому я встаю с кровати и решаю сделать все, чтобы Таисия перенесла этот день, рядом со мной.

Кормлю ее, как младенца с ложечки, она противится, но я заставляю ее есть. Таисия без сил, ее шатает и ведет от каждого резкого движения.

— Все, все, хватит, я больше не хочу. Пожалуйста…, - стонет она, противясь очередной ложке творога.

— Хорошо, тогда выпей сок, — протягиваю стакан. Тая морщится, но выпивает весь сок почти залпом, отдает мне стакан дрожащими руками. — Умница. Теперь душ, — я не спрашиваю ее, а ставлю перед фактом, подхватываю на руки и несу в ванную, а принцесса не сопротивляется, у нее нет сил, она просто постоянно жмется ко мне, как будто боится, что я уйду. Нет моя хорошая. Еще не время, сейчас я просто не могу тебя оставить. Снимаю с Таисии одежду, раздеваюсь сам, встаю вместе с ней под теплые струи воды, прижимаю ее к себе, давая возможность согреться и прекратить ее озноб. А она начинает хаотично, бесконтрольно гладить меня по спине и вновь всхлипывает, пытаясь подавить свои слезы горечи. Я не могу запретить ей плакать, но и выносить этого тоже больше не могу.