По краю лезвия смычка (СИ)

Они с бабушкой останутся в Москве. Завтра прилетит Лерина мама, и они попробуют достать билеты на чемпионат. А он? Он тоже останется. Надо Леру поддержать. В какой они гостинице? Еще не знают. Он знает — они с ребятами там всегда останавливаются. И команда его сейчас там. Хорошая гостиница. Можно туда. А Лерке надо купить медведя. Самого большого! Она же выиграет? Конечно. Обязательно выиграет!

Это было здорово. Помогать Мирре и ее бабушке с вещами и гостиницей. Болтать ни о чем. Бабушка ее так смешно прижимает пухлые ручки к груди и без конца причитает: «Ах, Боже мой, Боже мой!» От этого почему-то… Тепло. Уютно как-то… Ему понравилось быть «котенькой»…

А потом была ночь. Огромные снежинки размером со шмеля летели медленно, с интересом заглядывая в окна гостиницы «Реддисон». Вот девочка. Она не спит. Стоит у окна, играет на скрипке и смотрит на них.

А вот другое окно — синий ковер, белые двери. Длинный гостиничный коридор. Пустой? Нет, там стоит мальчик. Наверное, он слушает, как та девочка играет на скрипке.

Кирилл стоял и слушал, как она играет. Поет скрипка, гудит лифт, падает снег за окном. Снежинки такие огромные — размером со шмеля. И сердце стучит. Сердце стучит, гудит лифт в коридоре.

И кто это ездит там?! Ночь уже… Вверх-вниз, вверх-вниз.

Москва. Гостиница «Реддисон»

Сон Мирры

Море шумит, волны кудрявыми пенистыми языками лижут мокрый песок. Солнце садится. Закат. Старик с длинной седой бородой играет на виолончели, водит смычком по серебряным струнам. Белый филин сидит у него на плече, вздрагивая от каждого движения.

Наверное, это очень неудобно, быть птицей и сидеть на плече у того, кто играет на виолончели…

— Ха-ха-ха-ха… Филин? Не волнуйся Мирра, он привык.

— Станислав Адамович?!

— Он самый. Скрипач Станислав Адамович, алхимик Мирр Тимаш и Волшебник Мирр. К вашим услугам!

— Станислав Адамович, что вы такое говорите?

— Хочешь загадать желание?

— Желание? Какое?

— Любое. Только пожелай — и оно исполнится.

— Пусть Лера завтра не упадет!

— Она и так не упадет. Попроси что-нибудь для себя.

— Мне ничего не нужно, Станислав Адамович. А вы не простудитесь? Ветер…

— Храни хрустальный шар, Мирра. Береги его. Не разбей ненароком.

— Станислав Адамович, мне пора.

— Иди, девочка. Иди…

Москва

Дворец спорта.

Афиша

— Лера! Лера, пасматри на меня, каму сказал?!

— Что?

— Что с тобой?! Ты с закрытыми глазами делала это все!

— Я не знаю.

— У тебя тренировка в Питере от тренировки в Москве, чем отличается? Здесь лед другой?

— Нет.

— Болит что?

— Нет.

— Лер… Может, случилось что? Ну, может, обидел кто? Влюбилась?! Ты скажи…

— Нет.

— Нет, говоришь…

— Нормально все.

— Музыку дать тебе еще?

— Да.

— Катай.

И она поехала. Прыжок — падение. Прыжок — падение. Сорвала вращение. Вообще никогда его не срывала. Ни разу! А тут…

— Стоп! Остановись! Лера, стоп, каму сказал!

Роберт Вахтангович засеменил по льду к ученице. Это был не просто плохой знак. Это был… конец. Во всяком случае, конец тренировки — точно.

Теплые руки легли на плечи. Погладили. Она не понимала, что с ней творится. Просто перестало получаться. Все! Роберт Вахтангович говорит, что в Питере, на тренировках, она все делала. Ну да, делала.

Может, от перелета не отошла? Утром прилетели — и сразу на лед. Через день — чемпионат. Шанс попасть на Европу. Она столько мечтала об этом. Программы нравятся. Форма хорошая. Что не так? Все не так. Ворон разозлил. С айфоном этим. Вот с чего? Они просто друзья. И не обижалась она на него.

А еще — сны… Дурацкие! Парень с виолончелью. С Мирркой переобщалась?

Как там она, интересно? У нее вчера был концерт в Веймаре. Первый в ее жизни настоящий сольный концерт! Это как чемпионат Европы выиграть, наверное. А она здесь. Не смогла поехать, чтоб поддержать. У нее тренировки. Тренировки, на которых она то и дело падает! Так не отберется никуда. И что? Что потом?!

Синие-синие глаза. Серебряные струны. Улыбка. Легкий ветерок касается ее губ, а вокруг цветут под снегом розы…

Ну вот, опять. Что с ней?!

— Лера что с тобой, девочка?