По краю огня (СИ)

— Слушаю, ваша светлость!

Секретарь, забыв про кофе, вытянул шею: из кабинета показался герцог эль Хаарт — в длинной серой робе, прямой и сосредоточенный как никогда. За ним, прижимая к груди стойку с рядом заткнутых пробками колб, семенил еще один экспериментатор, на этот раз из восьмого отдела. Вдвоем они торопливо пересекли приемную и скрылись за дверью. Секретарь его светлости, опустив зажатую в пальцах кружку, обернулся к кабинету. Там вновь стало тихо.

[1] Стихотворение Екатерины Шашковой

Глава 29

В гостиной верховного мага Геона тихо позвякивали кофейные чашечки. Снаружи, за плотно задернутыми оконными портьерами, угасал день. Снова накрапывал дождь, ветер гонял по серому небу мелкие бледные облака, но в окутанной вечным полумраком гостиной было тепло и покойно.

— Еще кофе, ваше величество? — спросил Данстен эль Гроув.

— Не откажусь.

Мягко забулькал кофейник, и Рауль Норт-Ларрмайн с благодарным кивком принял из рук его светлости изящную чашечку расписного фарфора.

— Надеюсь, — сказал он, возвращаясь к прерванной беседе, — первый алхимик не напрасно рискует здоровьем. Наш главный лекарь едва сам не схлопотал сердечный приступ, узнав, что его светлость вернулся в Россайн.

— Не беспокойтесь, ваше величество, — улыбнулся в ответ эль Гроув, — полагаю, ни того, ни другого мы не потеряем. Магистр, слава Танору, всё же успел немного окрепнуть, а господин главный лекарь — один из самых здоровых людей, что я когда-либо встречал!

Он улыбнулся снова, и государь улыбнулся в ответ.

— Что ж, — помолчав, сказал он. — Положимся на ваше известное чутье, мэтр.

— Не беспокойтесь, ваше величество. В любом случае, риск оправдывает себя.

— Надеюсь, — повторил король, поднося к губам чашечку.

С той беспокойной ночи, когда герцог эль Хаарт, нарушив все врачебные предписания, оставил дом ради службы, прошло без малого три дня. И ни минуты из этих трех дней королевский алхимический корпус не знал покоя — однако, к чести магистра, тому была веская причина. Боги не отнимают, не даря ничего взамен: словно бы в утешение генералам Геона, вновь проигравшим и вновь вынужденным отступать, они улыбнулись его первому алхимику. Загадка багровой смерти была разгадана — тогда, когда никто уже этого не ждал, так, как никто и представить себе не мог. Драконы! Магистр алхимии предположил, что их организм под воздействием яда желтозубки выделяет в кровь некий токсин, меняющий ее состав и нивелирующий последствия отравления токсином фосса небула, и оказался прав. Первые же опыты, поставленные на красноголовках, спешно доставленных в корпус по требованию его светлости той же ночью, подтвердили жизнеспособность идеи, а серия опытов на заключенных Последнего предела окончательно развеяла все сомнения. Противоядие было найдено. И как только первый алхимик уверился в этом, он испросил высочайшего соизволения немедленно вернуться в Россайн. Из двух тысяч бойцов, пострадавших от Дымки в памятную ночь двойной диверсии, еще дышало лишь чуть более восьми сотен — и пять из них ожидали своей участи в общих бараках заброшенного городка рудокопов. «Я не уверен, ваше величество, что мы не опоздали, — прямо сказал герцог эль Хаарт. — В конечном итоге, заключенные Последнего предела были отравлены Дымкой гораздо позже этих несчастных, но я должен проверить — и, если всё же есть шанс, попытаться вернуть их к жизни!»

Просьба магистра была удовлетворена. Вместе с присными и в сопровождении графа Бервика его светлость спешно отбыл в Россайн уже к вечеру следующего дня. И вот теперь, сидя в окутанной полумраком гостиной друг против друга, Рауль Норт-Ларрмайн и Данстен эль Гроув ожидали вестей — из Россайна и Дервуда, о котором первый алхимик не забыл тоже. Едва прибыв в городок рудокопов и отдав необходимые указания, он лично, презрев заботу о здоровье, наведался воронкой в рыбацкую деревушку близ второго лагеря и позаботился о том, чтобы дежурящие там алхимики немедленно взялись за дело. В лабораториях закипела работа. И пусть надежды на почти уже воскрешение погруженных в летаргический сон бойцов были шаткие, Мидлхейм ждал результата — одного из двух.

— Даже если пострадавших от диверсии нам уже не спасти, это в любом случае победа, ваше величество, — нарушил молчание верховный маг. Рауль Первый, помедлив, кивнул.

— Да. Но не будем заранее копать им могилы: его светлость настроен решительно, и я не удивлюсь, если победа всё же выйдет полной. Пожалуй, я все-таки был несправедлив к магистру! И мне теперь вдвойне совестно перед ним — и за свое недоверие, и за то, что мне пришлось разлучить его с сыном.

Достопочтенный мэтр, искоса взглянув в опечаленное лицо собеседника, с трудом удержался от смешка. Он слишком хорошо знал Рауля, чтобы поверить, что ему может быть совестно, — да еще и по такому ничтожному поводу. А вот объясняться с любящим отцом, когда тот вернется из Россайна триумфатором, его величеству совершенно точно не хотелось. «Особенно если вспомнить, что от фантомага за последний месяц осталась одна тень», — с иронией подумал герцог.