По кривой дорожке

— Я вас пытаюсь излечить от романтизма. Станьте реалистом. Не доверяйте никому. И кончайте жить по шаблону. Например, вы убеждены, раз я женщина, то задрожу от ваших угроз; что в моей душе, как у вашей матери, жены или подруги, тлеет искорка порядочности. Ошибаетесь! Я живу в реальном мире, без иллюзий. И добиваюсь, чего желаю, любыми средствами. Вот сейчас мое желание: пусть меня оставят в покое, предоставят жить по — своему. Помочь вам? Чем же? Разве что советом. — Она поставила бокал и, откинувшись в кресле, улыбнулась ему холодно и язвительно. — Не будь вы, Стайлз, таким порядочным, вы бы атаковали слабых, не сильных. Я из сильных, но вглядитесь попристальнее во всех этих негодяев, и даже вы сумеете выделить слабое звено. Стайлз, не ошибитесь! Это не Томми! Вот так и попадают впросак порядочные вроде вас. Томми — загнанный зверь, он обороняется зубами и когтями. Слабый — тот, кто предает все, лишь бы не лишиться престижа. У Томми и его друзей, Баннермана и Клауда, престижа нет. Власть есть, но престижа нет. Тут им защищать нечего.

— Имя!

— Недовернете! — в открытую расхохоталась она. — Жмете вслепую на все рычаги, кроме нужного. А ведь есть один, который, пожалуй, и устрашится ваших угроз. Один — единственный. Один, кто расколется.

— Судья, — медленно произнес Питер. — Судья Элсворт.

— Роняющий где-нибудь слезы себе в пиво. Его прошибает пот от страха. Он ведь тоже читает газеты. Интересно, предполагал ли когда добропорядочный судья, что его сделка обернется соучастием в убийстве? Да не воображайте, что я пустилась в откровенности из каких-то там высоких побуждений! Нет. Только чтобы сохранить свой мир в целости. И самое смешное: сильно сомневаюсь, что вы слышите действительно то, что я пытаюсь вам открыть. О, извините, я вижу, ко мне пришли.

К ним шел Уиллард, ведя за собой кого-то. Флоренс приветливо заулыбалась. Ее мир пока что не дал трещины.

В вестибюле Питер позвонил Максвилу.

— Какие новости из Брустера? — спросил он.

— Тебе они не понравятся.

— Корал и Бен?..

— Не знаем.

— Что значит не знаем?

— Полицейские — четверо — приехали к Мартину. Пока добрались, уже почти стемнело. В них начали стрелять. Одного убили и одного серьезно ранили. К ним подоспела помощь. Но пока суд да дело, они сами сравняли счет.

— А именно?

— В лесу трое убитых стрелков. Живых не нашли никого.

— А Корал и Бен?

— Когда полицейские вошли, дом был пуст. Теплый кофейник, в пепельнице дымится сигарета. Но никого нет. В темноте лес не обыщешь. Только подставлять себя под выстрелы. Есть два варианта: парни «агентства» схватили миссис Стронг и Мартина, пока их дружки налили по полицейским, и увезли. Или те удрали сами, пока шла перестрелка. Не узнать, надо ждать от них весточки. А может, найдем их утром в лесу.

В висках у Питера гудело. Вечно опаздываем. Не успели увезти Элли, не успели защитить Корал, не успели помешать убийству Джорджа и бегству Мэри. На пол-шага сзади, всегда на полшага сзади.

— Ты не слушаешь? — сумрачно спросил Максвил.

Питер уставился на трубку. «Роняет слезы в пиво, прошибает пот от страха». Последний шанс, последний шанс. Потом уже слишком поздно, ничего не поправить.

— К твоему сведению, — бросил Питер, — знай, я выхожу из категории порядочных!

— Что ты несешь? Послушай, Питер, я…

Питер повесил трубку.

В баре «У Салливана» было людно, шумно, весело. Проигрыватель — автомат гремел. Дя «ейк Джекобе беспечно — в окружении девушек — мостился у стойки. Когда он увидел, что к нему пробирается Питер, то бросил подружек и поспешил навстречу.

— Что-нибудь наклевывается?

— Судья Элсворт. В твоем списке его нет. Телефона в справочнике не значится.

— Темная лошадка. — Вытащив блокнот, Джейк дал Питеру адрес в Сентрал — парк. — Здание в испанском стиле. Лет пятьдесят назад казалось изящным и красивым, да и судья тох'да тоже был молодым и бодрым. А что такое?

— Некогда объясняться. Скажу одно: судья — мой последний шанс. Душу ему вышибу, а говорить заставлю.

— Слушай-ка, давай и я с тобой, — предложил Джейк. «Тебе он ни за что не откроет, стоит ему в глазок взглянуть. Ты не из тех, с кем судья мечтает пообщаться. А я сойду за посыльного. С девочками только попрощаюсь. — Он вернулся к девушкам у стойки, распростился под скорбные возгласы.

Поехали на такси, по дороге Питер рассказал все обстоятельно.

— Занятная особа эта миссис Клингер, — заметил Джейк. — И знаешь, она права. Слабое звено — судья. Половину судей в Нью — Йорке мафия купила, а остальные — собственность профессиональных политиков. Элсворт, похоже, душой и телом принадлежит «Синему небу». Страх прочно затыкает рты, Питер.

— И открывает тоже, — возразил тот.

В испанском особняке был большой темный вестибюль. У древнего телефонного коммутатора пожилой швейцар в форме читал пухлый журнал. Джейк сказал, что им к судье Элсворту.

— Нужно о вас доложить, — ответил старик.

Выйдя из полумрака, Питер открыл бумажник.

— В аптеку за угол не прогуляетесь за пачкой сигарет? — Он вытащил две бумажки по пятьдесят долларов. — Сдачу оставьте себе.

Рот старика дернулся.

— А какие сигареты, мистер?