По лазоревому ветру

- Ну… допустим, второго экипажа у них просто не было. Да если бы и был, они бы не стали разлучать нас, ведь я рассказала им нашу историю, – она победоносно улыбнулась, причём улыбку её нельзя было назвать приятной, после чего сделала печальное лицо и заговорила елейным голосом: – Я пыталась спасти тебя, когда чародей тебя выследил, но не рассчитала силы и не смогла тебе помочь, тоже оказавшись у него в плену. Мы с тобой были вместе столько времени, мы столько пережили… ты даже обещал на мне жениться, если выберемся. Но, к несчастью, боль от пыток, которым подвергал тебя этот ужасный чародей, отняла у тебя рассудок, и ты теперь отказываешься от меня. Но это ничего, я всё равно буду рядом, я помогу тебе вспомнить всё, – он слушал её трогательный голосок, и был бы сам готов поверить в то, что жестокая ведьма, что навещала его в башне, ему привиделась, а всё, что сейчас говорила ему эта встревоженная девушка – и есть правда. Он мог бы усомниться в том, что действительно не потерял рассудок, но её глаза не выражали ничего, кроме насмешки. Лефир опустил веки, ощущая, как от подступающей ненависти кровь пульсирует в висках.

Элейне же в этот момент принц показался каким-то совершенно замученным, и ей даже захотелось сказать ему что-то не злорадное, и прекратить провоцировать его на злость и ненависть к ней. За то время, что он проспал, она смотрела на него почти постоянно, наблюдая, как от ровного дыхания трепещут крылья носа и иногда подрагивают ресницы. Она смотрела на него, и он казался ей трогательно-беззащитным в своём безмятежном сне, казался обыкновенным единожды ошибившимся человеком, вовсе не заслуживающим ненависти. Но Элейна уже села в экипаж, и отступать не было возможности, поскольку выбирая между душевным спокойствием принца и собственной жизнью, она выбирала второе.

Принц, справившись с эмоциями, выхода которым пока не было сил дать, снова посмотрел на девушку.

- Зачем тебе всё это? Не наигралась в башне? – тихо и безжизненно спросил он, но глаза его были полны гнева.

Девушка смущённо заправила выбившуюся прядь светлых волос за ухо, опустила взгляд в пол, села и поджала под себя ноги, словно ей вдруг стало холодно. Её ответ был неожиданно откровенным:

- Они бы казнили меня. Я не хочу снова переживать то, что пережила тогда в Оуиле благодаря тебе, – она укоризненно взглянула на него, но потом голос её стал виноватым. – Это был единственный способ выбраться из окружённого замка живой. Я не могла упустить такой возможности.

Верить ей было нельзя, это принц отлично знал. Также он знал, что в душе что-то дрогнуло от её слов, и это было опасно. Он успешно попытался воскресить в памяти её глаза, смотрящие на него в башне без тени сожаления и весьма довольные его состоянием. Это воспоминание помогло ему не думать о том, что он всё-таки бросил факел в костёр однажды на площади, а так же о том, насколько он привык к тому, что Элейна поселилась в его мыслях и снах. И пусть мысли эти были и невесёлые, а сны ужасные, но эта девушка была в его сознании долгие годы, и только в башне он узнал её, как ему казалось, истинную сущность.

- Неужели ты думаешь, я не расскажу им всей правды? Думаешь, тебе так легко сойдёт с рук то, как вы обращались со мной? – его охрипший голос звучал как-то зловеще, а взгляд холодных серо-голубых глаз продолжал полыхать гневом.

Лефир старательно принял свой прежний уверенный образ, который вызывал у девушки отвращение и непонимание. Она подумала, как же Фогун был бесконечно прав, призывая её не допускать жалости к принцу. Она быстро собралась с мыслями и ответила ему с вызовом:

- Рассказывай – они не поверят тебе! Ты же всё слышал – моя история убедительна, твоя – абсурдна! Тем более, верят всегда первому. Мой рассказ первый, и потому в твоём они увидят лишь множество нестыковок с моим, принимая твои слова за помутнение разума, о котором я их, кстати, предупредила.

Она видела, как разозлили его её слова, и как он бессильно ненавидел её в этот момент. Принц устало отвернулся к стене. Некоторое время он молчал, а потом сказал Элейне неожиданно ровным безэмоциональным голосом:

- Пять лет ты не давала мне жизни, а теперь пытаешься отнять её вовсе, причём медленно и смакуя каждую победу, так? Месть подаётся холодной, верно? Сообщи, когда тебе надоест или ты решишь, что я расплатился, если я всё-таки сумею остаться живым, когда это случится.

Чем она пять лет мешала ему жить, девушка не очень поняла, но слова его оказались неприятны её. Элейне хотелось подобраться к нему, развернуть к себе, заставить посмотреть в глаза, чтобы он понял, насколько неправ. Она почувствовала, что услышанное сильно задело её, что она не может достойно ответить, а потому следовало сказать что-то ответно-колкое, что-то, что заставит его думать так же мучительно, как его слова заставят думать её.