По льду (СИ)

— А мне интересно, как быстро ты встал на защиту своего отца. Ты ведь должен его ненавидеть после того, что он сделал. И тут дело не только в твоей матери, но и в твоей девушке.

Когда Казанцев обмолвился об Ане, Николай нахмурился и, высунув ладони из карманов, сжал пальцы в кулаки. Костяшки побелели, желваки заиграли на лице. Стиснув зубы, он прорычал:

— Не понимаю, о чем речь. Но вам лучше бы замолчать и покинуть этот дом. Право находиться здесь больше за вами не зарезервировано.

Однако эти слова никак не повлияли на Павла Петровича. Он не злился, а только веселел с каждой секундой, будто бы то, что происходит сейчас, — цирковое представление, и они с Колей в главной роли.

— А знаешь ли ты, что твоя драгоценная девушка, с которой ты пылинки сдуваешь, находится в лапах Морозова? И причина этому — твой отец, — сказал Казанцев без доли колебания в голосе. Он уже не фильтровал речь, потому что больше не подчинялся семье Литвиновых.

— Если это шутка ради мести, то не очень-то смешно, — ответил Коля. — Это подло с вашей стороны, Павел Петрович, вымещать гнев на меня и Аню. Мы не виноваты в том, что произошло между вами и моим отцом.

— Месть — это, конечно, лекарство, но платить тебе той же монетой я не собираюсь. Я уже отомстил твоему отцу сполна, — злобно вымолвил Казанцев. — Все эти годы Александр Юрьевич держал меня на коротком поводке, как ручного пса. Он доверял мне, безусловно. Но его мания контролировать оказывала на меня давление. Я долго мирился с положением его подручного и с тем, как он перекрывал мне карьерный рост, которого я был достоин. Я думал, как отомстить. И как удачно же мне подвернулся господин Морозов! Он заплатил мне круглую сумму за то, чтобы забрать свое.

Николай с недоумением посмотрел на Павла Петровича, абсолютно не понимая, о каком «своем» идет речь. Однако перебивать не стал.

— Я слил информацию о домашнем насилии в прессу, — без стыда и особого сожаления продолжал Казанцев. — Я так долго ждал подходящего случая, и тут ты выкинул то, что не понравилось Александру Юрьевичу, и оказался запертым в погребе. Твое отсутствие на матчах и эта новость произвели фурор, — он наигранно жестикулировал, пытаясь показать, какой была шумиха в СМИ. — Это я назвал Морозову сумму, которая была заявлена твоим отцом в тендере. Спросишь, для чего? Для того, чтобы Вадим Александрович подал заявку в последний момент с пониженной стоимостью проекта.

Злость внутри разрасталась сильнее и прочными корнями цеплялась в душе. Не то чтобы Коле было жалко отца или компанию. Нет. Вовсе нет. Александр Юрьевич словил бумеранг, который летел в его сторону столько лет и пошатнул покой в выстроенной на лжи империи. Отец заслужил это, и Николай не пытался встать на его защиту. Просто с детства не любил предателей.

— Фотографии матери от анонима — это тоже ваших рук дело? — осведомился Николай, пристально рассматривая Павла Петровича.

— Моих, — четко ответил тот и отчего-то потер лоб. — Как-то ваш доктор упивался горем в одном из баров и выболтал мне секрет о гибели Веты Литвиновой. Сначала я хотел обнародовать информацию в прессе, однако счел своим долгом поставить в известность тебя. Точнее, как поставить в известность. Я хотел, чтобы ты проникся недоверием и презрением к отцу, узнав все от него, еще больше разочаровался в нем и не принимал участие в войне между ним и Морозовым.

— Проявили благородство, значит?

— Можно и так сказать, — парировал Казанцев, пожимая жилистыми плечами. — И сейчас проявляю.

Николай рвано прошелся ладонью по лицу, пытаясь скрыть то ли накатившую на него истерию, то ли что-то еще. Во взгляде Павла Петровича читалась недосказанность, потому Коля спросил:

— Насчет Ани вы лжете, да?

— Отнюдь нет. Твой папаша отправил ее на завтрак с Морозовым, зная правду.

Николай напрягся и дернул плечами.

— Какую?

— Ах, жаль, что не только твой отец, но и твоя девушка не поставили тебя в известность, — нагло расплывшись в улыбке, твердил Казанцев. — Что ж, я исправлю это упущение.

Терпение Коли иссякло. Он сознавал, что Павел Петрович играет на его чувствах, но все равно поддался порыву и прижал его к стене, мертвой хваткой вцепившись в лацканы дорогого пальто. Сквозь сжатые зубы, Николай процедил:

— Прекратите со мной играть. Знаете же, что играете с огнем.

— А ты с характером, как и твой отец, — отшутился Павел Петрович, покашливая.

— Выкладывайте правду, — бросил Литвинов. — Я жду.

— Я и не собираюсь от тебя ничего скрывать, — признался тот. — Покрывать грехи твоего отца мне больше ни к чему, — сквозь сбившееся дыхание, говорил Казанцев. Николай так сильно вцепился в него, что воздуха не хватало. Даже покраснело лицо. — Только отпусти меня.

Николай разжал пальцы и ступил назад. Еще не зная правды, он чувствовал, как его начинает трясти от того, что Аня наедине с Морозовым. Это была не ревность. Это был затаенный страх.

— Говорите, не медлите. Полагаю, каждая секунда на счету.

Павел Петрович кивнул головой.

— Верно мыслишь. Но мне придется тебя задержать ради правды.

Коля закатил глаза и рвано выдохнул.