По льду

Я боялась подставить всех – Тёму, старающегося вырвать меня из лап моей же трусости, Сонечку, у которой кроме глупой меня не было никого, маму, которую могло задеть волной ярости моего практически бывшего мужа и его бандитского брата, самого Никиту, который старался наладить отношения со мной все эти дни, пусть и безуспешно.

Я ждала триггера – той отправной точки, которая стала бы для меня стимулом к проклятому шагу на вторую ступень, однако Никита, кажется, тоже чувствовал моё стремление, потому и делал всё, что смогло бы меня удержать. Хотя бы с чувством вины.

– Я завтра выхожу на работу, – сел за кухонный стол муж.

Я, стоящая к нему спиной у плиты, подняла глаза к шкафчикам и дёрнула головой, посчитав его слова чем-то вроде звукового миража.

– Не заскучаешь одна? – вопрос с усмешкой.

– Нет, – ответила сперва, а после всё-таки развернулась и взглянула ему в глаза.

Он улыбался. Чем вводил меня в странное состояние, будто все мои действия были предопределены им, и сейчас он будет долго и со вкусом издеваться, показывая мне ту жизнь, которая могла бы быть у нас всё это время. Словно кошмарный пробный год закончился, а мне за пережитый ужас была выдана адекватная версия.

– Ммм… куда? – я сжала пальцами кухонное полотенце, игнорируя его вмиг потерянный лоск и радость.

Ему, очевидно, его же идея не нравилась.

– В наш продуктовый требуются грузчики, – он нахмурился и отвёл взгляд к окну, но почти сразу вернул его мне, ища поддержку или одобрение, – я уже прошёл собеседование.

Я села рядом с ним за стол, съедаемая изнутри чувством вины и апатией. Должна ли я сказать ему, что изменила ему в ночь нашей ссоры? С Артёмом все было намного проще – я знала, что должна сказать правду, какой бы она не была, с Никитой же было сложно. Я не любила его ни дня, что была рядом. Я проклинала его, действия, которые он совершает, его характер, манеру, даже иногда слова, которые он говорил мне. Он раздражал меня даже тем, что находился рядом. А сейчас я разрывала себя на части, понимая, что он старается ради меня и нашей общей дочери. Он встаёт на путь исправления, когда я уже вырвала своё сердце, запихнув его в самую дальнюю коробку в голове.

– Это будет замечательно, – натянуто улыбнулась ему я.

Первый раз за пять дней.

Он выдохнул, сощурил глаза, не сдерживая улыбки мне в ответ, и резко поднялся на ноги. Его губы врезались в мои, припечатав на них самый горький поцелуй в моей жизни. Отстранился он так же быстро, как сковал оцепеневшую меня в своих объятьях. После чего заглянул за плечо, подмигнул мне и полутанцующей походкой вышел в коридор, после скрывшись в комнате.

– Соня проснулась, – крикнул мне он, – может она…

– Кушать хочет, – я пролетела мимо него, встав у кроватки первой, – спасибо, что сказал.

Я подняла недовольно щурившуюся малышку, только отходящую ото сна, и пронесла её мимо поджимающего губы мужа.

Он почти приблизился к ней, а я снова не дала прикоснуться. Материнский инстинкт – он был для нас врагом.

Так прошёл целый день. Он больше не подходил ко мне настолько близко, но всё-таки смеялся, разговаривал и был со мной нормальным. Новые витки воплей моей совести и новые витки сожаления. Может мне стоило просто перетерпеть тот вечер, остаться дома и дождаться его? Тогда бы в моей груди точно не было той дыры, которую я создала сама – без чьей-либо помощи.

Вот только, было бы тогда всё хорошо? Ответ прост – нет. Я приняла решение. Черёд был за «знаком судьбы», позволившим мне уйти.

Или не стоит этого делать?

Ответ пришёл в ту же ночь, когда как обычно развалившийся у стенки на диване Никита храпел, перебивая мои тихие всхлипы, которые я всё-таки не смогла удержать внутри. Желание разорваться было колоссальным. Особенно сейчас – лёжа на краю у самого пола и глядя на передвинутую окна кроватку сладко спящей дочери, которая к счастью никак не могла понять того, что происходит в её только начавшейся жизни.

Но именно по той причине, что я не смогла уснуть, до меня «дошло», что что-то не так. Я встала с дивана, желая сходить и посидеть с Соней, однако вздрогнула от холодной воды, в которую наступила практически по щиколотку. Реакция была странной – я застыла, стоя в воде и не соображая, что делать.

Звонок в дверь и сразу же стук по ней. Я дёрнулась, Никита проснулся, сев на диване и зарычав:

– Сколько вообще времени?! Иди открой! Кто там…

– Т-тут вода… – только и прошептала я, прежде чем он всё понял, добежал до двери ванной и открыл её, выпустив волну по коридору.

Его мат разнёсся по всему этажу.

– Я перекрыл воду, скажи соседу, что выйду через минуту, – сквозь зубы прошипел муж.

Я кивнула и механически дошла до двери. Я успела только коснуться ручки, обречённо понимая, что мы попали на огромную сумму денег, раз вода успела набраться настолько сильно, когда дверь резко отворилась, и возникший на пороге Артём практически подкинул меня себе на руки, отчего я тюкнулась лбом в его щёку.

– Ты сдурел?! – завопила, спуская ноги, прижатые к его бокам, – зачем ты…