По лезвию денег

— Покажи. — Громов завернул полу моего пиджака, увидел надорванную подкладку и улыбнулся: — Теперь все ясно.

— Что тебе ясно?

— Короче, мы взяли Ларина с поличным. На печати бублей!

— Да ты что! — воскликнул я и похлопал Громова по плечу: — Я всегда верил, что ты лучший сыщик.

— Брат, прости. — Сашка обнял меня, стиснул и растроганно проворчал: — Я, дурак, думал, что ты… а ты совсем не тот, ты… Клянусь помогать тебе во всем.

Я сжал челюсти, стремясь сохранить суровый вид, достойный мужских объятий. Благородную сцену прервал беспомощный возглас жены:

— Ой! Кажется, началось.

Я бросился к Кате. Ее умильно-тревожное выражение лица не оставляло сомнений — женщина готова рожать. Я засуетился, как любой папаша в этой ситуации.

— Тебе надо в роддом, я отвезу.

Катя виновато посмотрела себе под ноги.

— У меня воды отходят.

Тут уж я по-настоящему испугался и вспомнил про Сашку:

— На полицейской машине будет быстрее. Отвези.

— Конечно, — согласился Громов. — Ты с нами?

— В родилку меня не пустят, да я и сам не пойду, ВИЧ все-таки.

— Понимаю. Сиди дома и ни о чем не беспокойся. Я позабочусь о Кате.

— Помоги мне спуститься, — оперлась на меня Катя, давая указания другим: — И сумку в моей комнате не забудьте. У кровати стоит, зеленая, там все собрано.

После нескольких минут общей суеты дверь захлопнулась, все уехали. Я остался в доме один посреди разрушительных последствий большого обыска. Сил прибраться не осталось, я беспомощно опустился в кресло и приказал себе — дыши! Вдох-выдох, раз-два, вдох-выдох… Седых волос сегодня у меня наверняка прибавилось, но я победил.

55

Вы спросите, как же мне удалось выйти сухим из-под водопада испытаний? Для объяснений придется отмотать время на сутки назад.

Я хорошо знаю своего брата, он прямолинеен, азартен и не может скрывать тайные мысли. Когда Громов обнаружил, что раньше меня называли Доктором, то задал Кате кучу наводящих вопросов. Жену позабавило праздное любопытство, а я, как только услышал ее рассказ, похолодел. Сашка догадывается, что я имею отношение к таинственному Доктору, которого он разыскивает. Он подозревает меня в махинациях с банкоматами и если не решился на мгновенные действия, то обязательно установит слежку. Он захочет внести ясность, добыть доказательства, а это означает, что в глубине души у него остаются сомнения. Как воспользоваться призрачным шансом?

Если просто затаиться, это даст ему время проанализировать мои действия, проверить мое алиби, посмотреть на недавние события под иным углом зрения. Где гарантия, что это не укрепит его сомнения. Наоборот, зациклившись на единственной версии, он лишь убедится в своей правоте.

Я должен что-то придумать, перевернуть все с ног на голову, озадачить его. Для начала мне надо избавиться от денег, хранящихся в доме, они изобличают меня с головой. Что же придумать?

Ночь прошла почти без сна. Утром я вышел из дома с большой сумкой, набитой деньгами. В ней было все, что я заработал на махинациях с бублями. Это был риск, но я надеялся, что сразу меня не схватят. В машину сел без препятствий и сразу воспользовался всей мощью новенького «мерседеса», а также знанием окрестных дорог. Если за мной «хвост», я должен оторваться от него. Автомобиль меня не подвел, «мерседес» мгновенно ускорялся и легко вписывался в любые повороты на предельной скорости.

Я постоянно контролировал поток машин и приехал к гаражу Апостолов, уверенный, что за мной не следят. Встреча была назначена еще ночью, мы молча спустились в подвал, братья поглядывали на меня с недоверием. Они знали, что меня выперли из дела, да и со старым другом Федей Волковым вряд ли виделись. Лиса привозили в лабораторию и отвозили обратно люди Ларина, пресекая ненужные контакты.

— Вот. — Я сразу перешел к делу и продемонстрировал сумку с деньгами. — Это настоящие банкноты, их надо зачислить через банкоматы на указанные мной счета. Ваша доля десять процентов. И никакого криминала.

Апостолы пошелестели купюрами, проверили, переспросили:

— Десять процентов?

Их сомнение было объяснимо. Ларин поначалу платил им пять процентов, а потом вообще выгнал из дела. Для сбыта бублей строительный магнат использовал своих рабочих-нелегалов, платя им сущие копейки.

— Я не меняю правил, — пояснил я. — А за оперативность добавлю еще четыре процента. Всю работу нужно сделать сегодня.

— Итого четырнадцать, если сегодня?

Я кивнул. Апостолы улыбнулись и стали похожи на себя прежних, добрых и безбашенных.

В тот момент я был уверен, что меня не отслеживают. Даже когда аппаратура в банке подала тревожный сигнал, я не придал этому значения. Уже в кабинете по совету охранника я решил удалить защитную бирку на новом пиджаке. Однако я ее не нашел, предусмотрительная Катя наверняка отрезала пакетик с запасными пуговицами и удалила все лишнее.