По лезвию грани

Работа с ним сломает ее. Он так упорно боролся, чтобы избавить Софи от этого ужасного, пожирающего душу бремени. Он не мог заставить себя сказать «да» этой женщине.

— Как часто ты можешь это делать? — Он указал на трупы, оттягивая ответ.

Она нахмурилась.

— Процесс сложный. Когда я исцелила тебя, я использовала резервы своего собственного тела, чтобы ускорить твою регенерацию. Когда я раню, метод похож. Требуется очень мало магии, чтобы ввести патоген в организм, но чтобы заставить его убивать с неестественной быстротой, требуется много силы и контроля. Чтобы убить их всех, я заразила их всех, а затем выкачала естественную жизненную силу из их тел, пока она не переполнила меня. Существует высокая степень риска: если бы я вложила слишком много себя в процесс, я бы умерла, но я очень зла, и я никогда раньше не убивала своей магией, поэтому я рискнула. При достаточном отдыхе и подходящих обстоятельствах я смогу сделать это снова завтра.

— Ты бы рискнула без отдыха? — спросил Ричард.

— Если бы стимул был достаточно высоким, — сказала она.

Поэтому она ценила свою цель выше жизни. Ему придется принять это во внимание. Она, скорее всего, переутомится сама.

— А как насчет того, чтобы сделать это в меньшем, индивидуальном масштабе?

Женщина пожала плечами.

— Заразить одну цель гораздо проще.

— Ты все еще способна исцелять?

Она протянула руку и провела ладонью по его щеке, позволяя крошечным золотым искоркам проникнуть сквозь его кожу. Боль на его лице исчезла.

— Синяк все еще болит? — спросила она.

В его интересах было держать рот на замке, но он ничего не мог с собой поделать.

— То, что ты делаешь… это дар. Передумай.

В ее голосе звучала горечь.

— Слишком поздно.

— Ты в состоянии контролировать свою магию? Ты можешь его обуздать? — Ричарду приходилось учитывать все возможные непредвиденные обстоятельства.

— Да, — сказала она. — То, что я делаю, требует очень обдуманного намерения и концентрации. Я не буду заражать тебя во сне, потому что мне приснился кошмар.

— У тебя есть семья? Кто-нибудь, кого можно использовать, чтобы заставить тебя сделать что-то против твоей воли? — Любого, кого он мог бы использовать, чтобы отговорить ее от этого безумия.

— Нет.

— У тебя есть враги?

— Да. Элвей Леремин, мой бывший муж. Он боится меня и воспользуется любой возможностью отомстить. Кроме того, используя свое искусство и магию для убийства, я нарушила клятву Целителя. Если меня обнаружат в королевстве, Адрианглия казнит меня. Если ты не хочешь, чтобы это случилось, то использование моей магии должно быть более скрытным.

У него заканчивались вопросы.

— Есть еще одна вещь, о которой ты должен знать, — сказала она. — Я не могу исцелить себя. Если я буду ранена, мне придется восстанавливаться нормальными способами и средствами, если только мы не найдем другого целителя.

Она посвятит себя этому. Она встанет на этот путь с ним или без него, но ее шансы выжить будут намного выше, если он возьмет ее с собой. Она обладала огромной силой, но была уязвима. На этот раз ей повезло. Если он бросит ее сейчас, в конце концов, она окажется не в том лагере. Достаточно одного человека, чтобы застрелить ее или лишить сознания. Она спасла его дважды: один раз от раны, а второй от клетки. Не важно, как сильно он не хотел видеть, как она превращается в кого-то вроде него, он должен был защитить ее.

Ричард протянул руку.

— Последний шанс повернуть назад.

— Нет. — Она вложила свою руку в его.

— Мои условия таковы. Ты примешь мою власть. Если я скажу ждать в определенном месте, ты будешь ждать. Если я скажу убить кого-то, ты убьешь. Ты понимаешь, что твоя жизнь вторична по отношению к нашему делу. Если твое сострадание поставит под угрозу нашу миссию, я не смогу проявить милосердие. Если ты захочешь помешать мне, я тебя прикончу.

Он ждал, надеясь, что спугнул ее.

На ее лице не отразилось никаких колебаний.

— Согласна.

Они пожали руки.

— Меня зовут Ричард Мар.

— Шарлотта де Ней, — сказала она со вздохом.

Благородный титул. Она упомянула, что он у нее есть, но даже если бы его не было, он бы понял это по тому, как она держалась. Сама по себе кровь, благородная или нет, не давала никаких особых преимуществ. Он был живым доказательством этого — мелкая дворняжка, но он мог и много раз сходил за голубокровного. Правда он годами самообразовывался, и он распознал в Шарлотте изящество и уравновешенность, которые дает воспитание.

Приличия требовали, чтобы он отпустил ее руку. Он сделал это, хотя и не хотел.

— Начнем с трупов, — сказал Ричард. — Вошак должен иметь при себе копию шифра. И еще одно.

— Да? — Она удивленно подняла брови.

— Пес.

— Что насчет него?

— Ты же не собираешься брать его с собой.

Она удивленно подняла брови.

— Он волкодав, рожденный и выросший, чтобы охотиться на волков, а так как он принадлежал работорговцам, он был обучен охотиться на людей. Ты смотришь на 170 фунтов хитрого и злобного хищника.

— Я так рада, что ты считаешь его умным. — Шарлотта улыбнулась собаке. — Пес останется, Ричард.

Он вздохнул.